Глава LVII. Отступление из России

Наполеон говорил: "Если я добьюсь успеха в России, я буду владыкой мира". Он потерпел поражение - не от людей, а от собственной своей гордыни и от климатических условий^*,- и Европа начала вести себя по-иному. Мелкие государи перестали трепетать, сильные монархи отбросили колебания; все они обратили взоры на Россию; она стала средоточием неодолимого сопротивления.

^* (Было бы ошибкой думать, что зима в 1812 году наступила рано; напротив, в Москве стояла прекраснейшая погода. Когда мы выступили оттуда 19 октября, было всего три градуса мороза, и солнце ярко светило.)

Английские министры - люди, имеющие влияние только потому, что они умеют извлекать выгоду из той самой свободы, которую ненавидят,- не учли этой возможности. Россия воспользуется тем положением, которого она благодаря им достигла, чтобы возобновить начинания Наполеона, притом гораздо более успешно, ибо ее действия не будут связаны с жизнью одного человека; мы еще увидим русских в Индии.

В России никто еще не изумляется господству деспотизма. Он неразрывно связан с религией, и поскольку носителем его является человек кроткий и любезный, как никто другой, деспотизмом там возмущаются лишь немногие философски настроенные люди, побывавшие в чужих краях. Не воззвания и не награды воодушевляют русских солдат на бой, а приказания святого угодника Николая. Маршал Массена рассказывал в моем присутствии, что русский, когда рядом с ним падает смертельно раненный его земляк, настолько уверен в том, что он воскреснет у себя на родине, что поручает ему передать привет своей матери. Россия, подобно Риму^*, имеет суеверных солдат, которыми командуют начальники, столь же просвещенные, как и мы^**.

^* (Монтескье о религии римлян.)

^** (См. памфлет сэра Роберта Уильсона 1817 года. В 1810 и 1811 годах по приказу русского военного министра все военные распоряжения Наполеона переводились на русский язык и осуществлялись.)

Когда Наполеон сказал в Варшаве: "От великого до смешного один шаг",- он ясно сознавал, что поток истории изменил свое течение. Но к этим словам он еще прибавил: "От успехов русские осмелеют; я дам им два - три сражения между Эльбой и Одером и через полгода снова буду на Немане".

Битвы под Люценом^* и Вурценом^** были последним напряжением сил великого народа, доблесть которого уничтожалась мертвящей тиранией. Под Люценом сто пятьдесят тысяч солдат из тех когорт, которые никогда еще не были в огне, впервые приняли участие в сражении. Зрелище ужасной резни ошеломило этих молодых людей. Победа нисколько не подняла дух армии. Перемирие было необходимо^***.

^* (Битвой при Люцене, 2 мая 1813 года, началась летняя кампания Наполеона на территории Саксонии. После упорной и кровопролитной борьбы союзные армии отступили за Эльбу, и вся Саксония вновь была занята французами.)

^** (Битва при Бауцене (Вурцене) началась 20 мая 1813 года и длилась двое суток; из строя выбыло 30 тысяч человек, в том числе 12 тысяч французов.)

^*** (Перемирие было необходимо,- 4 июня 1813 года при посредничестве Австрии между Наполеоном и коалицией было заключено Плесвицкое перемирие сроком до 28 июня. Затем оно было продлено. Собравшийся в Праге мирный конгресс ни к чему не привел. Наполеон не соглашался ни на какие уступки; он отверг предлагавшиеся ему мирные условия, хотя ему оставляли, кроме Франции, еще и Италию. Осенняя кампания 1813 года началась в конце августа. 27 августа Наполеон одержал последнюю большую победу под Дрезденом. 16-19 ноября под Лейпцигом произошло крупное сражение, окончившееся полным поражением французских войск. После Лейпцигской битвы у Наполеона не осталось ни одного союзника.)