Глава XXVII

В отчаянии от того, что она не только обманута возлюбленным, но и навек опозорена, Арманс спустилась вниз и присела на лестничной ступеньке. Потом она надумала стукнуть в дверь камеристки г-жи де Маливер. Та спала и не проснулась от стука. Г-жа де Маливер, испугавшись, что ее сын заболел, взяла ночник и сама открыла дверь. Увидев выражение лица племянницы, она похолодела от страха.

- Что-нибудь случилось с Октавом? - вскрикнула она.

- Ничего, сударыня, он вполне здоров, а вот я, негодная, посмела вас разбудить. Если бы г-жа Дерьен сказала, что вы спите, я не стала бы вас тревожить.

- Дитя мое, у меня мурашки пробежали по коже от того, что ты назвала меня "сударыней". Случилось что-то ужасное. Октав заболел?

- Нет, мама,- разражаясь слезами, выговорила Арманс,- но я навек погибла.

Госпожа де Маливер увела ее к себе в спальню, и тут Арманс рассказала ей все, что случилось, ничего не утаив, ни о чем не умолчав, даже о своей ревности. Сердце девушки, измученное страданиями, уже ничего не могло скрывать.

Госпожа де Маливер ужаснулась. Потом быстро сказала:

- Нельзя терять ни минуты. Дай мне меховую накидку, бедная моя дорогая девочка! - Она несколько раз горячо, по-матерински поцеловала Арманс- Зажги свечу. Ты останешься здесь.

Госпожа де Маливер бросилась в комнату к сыну. Дверь, к счастью, была отперта. Она тихонько вошла и, разбудив Октава, сообщила ему обо всем.

- Мой брат может нас погубить,- сказала она,- и, судя по всему, так и сделает. Встань, пойди к нему и скажи, что я поднялась к тебе и тут у меня случился сердечный припадок. Что можно еще придумать?

- Что? Завтра же обвенчаться с Арманс, если этот ангел согласится.

Эти неожиданные слова бесконечно обрадовали г-жу де Маливер; она поцеловала сына, но, подумав, возразила ему:

- Твой дядя не любит Арманс, он не станет молчать. Он даст слово, что не проговорится, но слуге прикажет болтать, а потом выгонит его за болтовню. Нет, я настаиваю на припадке. Нам придется три дня играть неприятную комедию, но честь твоей жены важнее всего на свете. Помни, у тебя должен быть очень встревоженный вид. Как только ты поговоришь с командором, спустись ко мне и расскажи о нашем плане Арманс. Когда командор встретил ее на лестнице, я была в твоей комнате, а она шла за госпожой Дерьен.

Октав отправился к дяде, который и не думал спать. Командор посмотрел на него так насмешливо, что волнение Октава мгновенно перешло в ярость. Он выбежал из комнаты де Субирана и помчался в спальню матери.

- Возможно ли,- спросил он у Арманс,- что вы не любите шевалье де Бонииве и что не он - тот таинственный супруг, о котором вы когда-то мне рассказывали?

- Шевалье мне отвратителен. Но вы, Октав, разве вы не любите госпожу д'Омаль?

- Ни разу в жизни я больше не увижу ее и не вспомню о ней,- ответил Октав.- Арманс, дорогая, согласитесь стать моей женой. Я скрывал от вас, что по ночам охочусь в лесу, и бог наказал меня за это. Свистом я вызывал лесничего, который так мне и не ответил.

В уверениях Октава звучала истинная страсть, но им не хватало нежности. Арманс показалось, что он просто выполняет долг, тогда как мысли его заняты другим.

- Вы меня сейчас не любите,- сказала она.

- Люблю всеми силами души, но я вне себя от гнева на этого подлого командора, на человека столь низкого, что нельзя положиться даже на его обещание молчать,- ответил Октав и снова начал клясться Арманс в любви.

- Но действительно ли в вас говорит любовь, а не благородство? Может быть, вы все-таки любите госпожу д'Омаль? До сих пор мысль о женитьбе приводила вас в ужас, и эта неожиданная перемена мне подозрительна.

- Ради бога, дорогая Арманс, зачем нам терять время? Вся моя жизнь будет доказательством любви к тебе.

Он говорил с такой убежденностью, что в конце концов уверил и Арманс. Тогда он снова поднялся наверх. Командор сидел возле г-жи де Маливер, которая так радовалась предстоящей женитьбе Октава, что нашла в себе мужество отлично сыграть свою роль. Однако командор был не очень-то склонен верить в болезнь сестры. Он позволил себе отпустить шутку насчет ночных путешествий Арманс.

- Сударь, одна рука у меня пока что здоровая! - воскликнул Октав, вскакивая и наступая на дядю.- Если вы скажете еще хоть слово, я вышвырну вас в это окно.

Октав с таким трудом сдерживал ярость, что командор побледнел: он, кстати, вспомнил о приступах безумия у племянника и понял, что довел его до такого состояния, когда человек бывает способен на убийство.

В эту минуту появилась Арманс, но Октаву нечего было ей сказать. Он даже не мог посмотреть на нее с любовью, таких усилий ему стоило держать себя в руках. Командор, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, заговорил веселым тоном. Решив, что этот тон может оскорбить м-ль Зоилову, Октав схватил дядю за руку и крикнул:

- Сударь, прошу вас немедленно удалиться отсюда!

Видя, что командор нерешительно мнется на месте, Октав вытащил беднягу за руку в коридор, втолкнул его в отведенную ему комнату, запер на ключ и положил этот ключ себе в карман.

В бешенстве вернулся он к дамам.

- Если я не убью этого гнусного выродка, - воскликнул он, словно обращаясь к самому себе, - он будет распускать грязные сплетни о моей жене! Плохо же ему придется!

Испуганная поведением Октава и понимая, как оно должно огорчать г-жу де Маливер, Арманс сказала:

- А я вот люблю господина де Субирана, да, люблю его. Если вы будете и дальше сердиться на него, я подумаю, что вы просто раздосадованы слишком поспешным решением, о котором мы только что ему сообщили.

- Я знаю, что вы этого не подумаете,- прервал ее Октав.- Но, как всегда, вы правы. Если вникнуть в дело, то именно этой низменной душонке я обязан своим счастьем.

Постепенно гнев его прошел. Г-жу де Маливер перенесли в ее комнату. Продолжая делать вид, будто у нее был сердечный припадок, она послала в Париж за своим врачом.

Остаток ночи прошел чудесно. Г-жа де Маливер была так счастлива, что заразила весельем своего сына и его невесту. Ободренная шутками маркизы, Арманс, все еще взволнованная и плохо владевшая собой, осмелилась показать Октаву, как он ей дорог. Она была в восторге, обнаружив, что он ревнует ее к шевалье де Бонниве. Этой благословенной ревностью и объяснялась холодность его обращения с ней в предыдущие дни. Несмотря на запрет, слуги разбудили г-жу де Бонниве и г-жу д'Омаль, которые поздно ночью явились к г-же де Маливер. Все разошлись по своим комнатам лишь на рассвете.

На палубе