Историко-литературная справка

Стендаль любил путешествовать. Это была не простая "охота к перемене мест", вызывавшаяся скукой или непоседливостью. Путешествие для Стендаля было средством познания людей и общества, занятием в высшей степени философским.

Во время путешествий он вел подробные записи. Редкий день проходил без того, чтобы он не занес в свой путевой дневник описание пейзажа или памятника, анекдот, живописующий нравы, наблюдение или неожиданную, острую, иногда поразительно глубокую мысль.

Стендаль бывал в Италии, в Германии, в Австрии, в Англии, в Испании и в России. От каждой страны, в которой он побывал, остался след в его творчестве, запись в дневнике или остроумное замечание в какой-нибудь из его бесчисленных статей Но наибольший интерес у него вызывала Италия, которую он знал несравненно лучше, чем другие страны, и в которой он провел многие годы. По-итальянски он читал и говорил свободно, и иногда ему даже казалось, что он больше итальянец, чем француз. Из-за раздражения против Франции или из любви к Италии он как-то написал завещание, в котором просил на его могиле сделать по-итальянски надпись; "Арриго Бейль. миланец". Это желание было выполнено его душеприказчиком Роменом Коломбом.

После того как Стендаль поселился в Италии (1814), в его воображении постепенно стал вырисовываться национальный итальянский тип, итальянский "характер". Этот образ вырос не только из изучения итальянской истории и нравов, но и из глубокой критики современной французской культуры, Французы, казалось Стендалю, храбрые физически и без страха идущие на смерть, лишены моральной отваги. Они не смеют иметь собственное мнение, они готовы подчиниться любому деспотизму и покорно выполнять любые повеления. Такова послереволюционная Франция, какою создал ее Наполеон. Италия составляет полную ее противоположность. Это страна личной энергии и личного мнения Итальянец не беспокоится о мнении других, он не боится того, что кто-то над ним посмеется или осудит его.

Он ближе к реальным жизненным интересам и более здраво относится к действительности. Зато он мало интересуется общественными делами и занят больше любовью, музыкой и искусством.

Такое противопоставление двух "национальных характеров", ни один из которых не казался Стендалю идеальным, имело своею целью воспитание нового человека, гражданина будущего республиканского общества, с более трезвыми и самостоятельными взглядами, с более четким пониманием своих личных и общественных нужд, способного одновременно и к глубоким волнениям сердца и к беспристрастному анализу действительности.

Заканчивая "Историю живописи в Италии", в которой так много внимания было уделено взаимодействию искусства и нравов, Стендаль решил написать книгу о современной Италии. Конечно, одних дневников, которые Стендаль вел в течение нескольких лет, было недостаточно. Он использовал различные малоизвестные исторические анекдоты, рассказы, которые слышал от друзей и знакомых, беседы в салонах, рассуждения из журналов, в частности из "Эдинбургского обозрения" ("Edinburgh Review"). Кое-какие материалы дали ему и парижские друзья, например, барон де Марест, которому посвящено несколько страниц в "Воспоминаниях эготиста".

В сентябре 1817 года книга вышла в свет. Название ("Рим, Неаполь и Флоренция"), придуманное издателем А. Эгроном,- не совсем точное. В книге больше говорится о Милане, чем о Флоренции и Риме, но издатель решил украсить титульный лист книги именами трех городов, наиболее часто посещаемых туристами.

"Рим, Неаполь и Флоренция" не является путеводителем- в прямом смысле этого слова: здесь нет ни точных маршрутов, ни исчерпывающего описания памятников, ни других практических сведений, которые могли бы понадобиться беспомощному путешественнику, попавшему в эту столь своеобразную и столь привлекательную страну. Зато здесь есть нечто другое. Читая эту книгу, начинаешь лучше понимать итальянское общество и народ в его национальных и исторических особенностях. Этот народ, о котором в большинстве случаев умалчивали авторы бесчисленных путеводителей и путевых очерков, в книге Стендаля живет своей интенсивной внутренней жизнью, и его характер и реакция на внешние события проявляются в сотне анекдотов, рассказанных необыкновенно живо и увлекательно. Стендаль пытается воссоздать этот особый строй мысли и чувств во всей его исторической неповторимости. Он указывает на исторические и общественные причины этого изумительного национального своеобразия, связывая итальянский характер с исторической жизнью народа и с условиями его теперешнего политического существования. Тем самым он объясняет современную Италию и делает понятным то, что неискушенному взору могло бы показаться странным.

В изображении Стендаля Италия не является только "географическим термином", как определил ее Меттерних. Это есть некое культурно-историческое единство, которое вот-вот выйдет на политическую арену и примет участие как самостоятельная единица среди европейских держав.

Впрочем, общественной жизни Италии были присущи свои пороки, которых не мог не заметить Стендаль.

Многие годы жизни в Италии познакомили Стендаля с ее внутренним положением. При всем разнообразии мелких государств, на которые она была разделена, режим, в сущности, был всюду один и тот же - деспотизм, сопровождаемый анархией и произволом. Самое деспотическое из итальянских государств, Папская область, было в то же время и самым анархическим. Владыка души и тела своих подданных, папа в большинстве случаев был и самым бесхарактерным из итальянских деспотов. В Риме можно было добиться всего при помощи протекции и денег, и справедливость была понятием чисто формальным.

Австрийская Ломбардия была в несколько ином положении. В 1817 году, когда "Рим, Неаполь и Флоренция" появилась в свет, в Милане еще не наступила пора террора, последовавшая зa карбонарскими восстаниями, и Стендалю казалось, что австрийское правительство хочет отвлечь итальянских патриотов от свободолюбивых мечтаний, предоставляя им наслаждаться всеми благами жизни, за исключением лишь политической деятельности. Между тем именно в эти годы составлялись заговоры, происходили идеологическая борьба и литературная полемика, имевшая очевидный политический смысл. Стендаль, несмотря на все свои восторги перед Миланом и миланцами, все же был иностранцем и не был в близких отношениях ни с одним из итальянских деятелей, которые в то время вели тайную политическую работу. В лучшем случае он лишь догадывался о том, что волновало его миланских современников. Только позднее, в 1820-е годы, Стендаль понял, какие процессы происходили в обществе, среди которого он так долго жил, и что пышный двор вице-короля Евгения Богарне никак не являлся предметом мечтаний итальянских патриотов.

Стендаль был весьма осторожен и свои наблюдения, иногда весьма критические, сопровождал примечаниями и оговорками, которые должны были удовлетворить цензуру. Однако эти оговорки читателю должны были показаться жестокой иронией по адресу современных государств, реставрировавших феодальные порядки после крушения наполеоновской империи.

Книга вышла под псевдонимом, который навсегда остался за автором. На обложке стояло: барон де Стендаль, кавалерийский офицер. Имя это было заимствовано из биографии немецкого искусствоведа Винкельмана, родившегося, как известно, в прусском городке Стендале. Очевидно, отставного интенданта, начинавшего свою литературную деятельность, это название привлекло своей звучностью, а кавалерийским офицером он действительно был в годы своей юности, которые он провел в гарнизонах маленьких ломбардских городов.

Книга имела некоторый успех. Через три месяца после ее появления в свет в Лондоне вышло второе издание, без имени автора, а через год - английский перевод. Наконец, в 1826 году вышло во Франции третье издание, сильно переработанное Стендалем: он многое вычеркнул, еще больше добавил, и книга вышла в свет в двух томах, значительно превышающих по объему единственный томик первого издания. Некоторые примечания, добавленные к первоначальному тексту, Стендаль сам датировал 1826 годом.

После появления третьего издания цензура потребовала множества исправлений: издатель в последующих тиражах заменил "опасные" слова и фразы многоточиями. И сам Стендаль, писавший очень поспешно, решил произвести в тексте различные стилистические исправления.

Через двенадцать лет после смерти Стендаля книга была издана еще раз Ромен Коломб, который так много сделал для популяризации произведений Стендаля, в 1854 году напечатал текст издания 1826 года, сопроводив его теми текстами первого издания, которые сам Стендаль не включил в третье. Тому же принципу последовали и редакторы изданий - Шампьона (Даниэль Мюллер) и "Диван" (Анри Мартино). В нашем издании воспроизведен текст 1826 года, последнего прижизненного издания, подготовленного самим автором.

Многие собственные имена, которые и в издании 1817 года и в издании 1826 года были обозначены только инициалами, раскрыты были в записях Стендаля на полях его книги. Через сто с лишним лет отпала какая бы то ни было надобность скрывать эти имена давно уже умерших лиц. Поэтому вместо того, чтобы расшифровывать инициалы в комментариях, мы сочли возможным воспроизводись их целиком в тексте.

В этой книге, так же как и в других критических работах Стендаля по живописи или музыке, многие художественные оценки, характеристики произведений, музыкантов, художников, памятников не совпадут с нашими суждениями и оценками. Но картина общества, набросанная здесь с такой легкостью и непринужденностью, как бы она ни была пристрастна или неточна, делает эти путевые очерки великолепным художественным произведением, в котором получили свое выражение эстетические переживания, философско-исторические идеи и мечты о будущей Европе, которые всегда занимали воображение одного из самых крупных художников европейской культуры.

Б. Реизов