Глава XLV. Герцог Бассанский

Тринадцать с половиной лет непрерывных успехов привели Александра Великого почти к безумию. Удача, длившаяся ровно столько же времени, вызвала такое же безумие у Наполеона. Вся разница в том, что македонский герой имел счастье умереть вовремя. Какая великая слава сохранилась бы за Наполеоном-завоевателем, если бы пушечное ядро сразило его в вечер сражения под Москвой!

Англия и то, что писалось в этой стране, могли предотвратить безумие современного нам героя. К несчастью для него, меры, которые он, негодуя на английскую прессу, принимал против нее, выполнялись слишком усердно. В настоящее время эта пресса, столь ненавистная ему, является единственным его утешением.

В 1808 году, вследствие изменений, которые гордость, в продолжение восьми лет не встречавшая противодействия, и корономания произвели в гениальной натуре Наполеона, оказалось, что из двенадцати его министров по меньшей мере восемь были посредственнейшие люди, единственная заслуга которых заключалась в том, что они изнуряли себя работой.

Герцог Бассанский, пользовавшийся огромным влиянием во всех делах, кроме военных, человек учтивый и обходительный в светских салонах, в рабочем кабинете обнаруживал свое полное ничтожество. Он не только сам не питал великих замыслов, но и не понимал их у других. Все неизбежно мельчало в его мышлении. У него было ровно столько таланта, сколько требуется для журналистики,- с этого занятия он начал в Париже свою карьеру. Правда, должность, им занимаемая, обязывала его день и ночь находиться при властелине. Человек с твердой волей не мог бы терпеливо сносить переменчивый нрав и гневные вспышки императора, и, как бы искусно он ни соблюдал этикет, выражение его лица раздражало бы монарха.

Герцог Бассанский назначал всех префектов Франции. Он требовал от них лишь одного таланта - умения извлекать из населения требуемые средства, не возбуждая громкого ропота. Несчастные префекты, исполненные тщеславия, изнемогавшие от работы, тратившие все свое жалованье на представительство, которое поглощало огромные средства, каждое утро, раскрывая "Moniteur", дрожали от страха при мысли, что найдут в нем приказ о своей отставке. Одним из испытаннейших способов угодить начальству для них являлось уничтожение последних искр общественного мнения, в те времена, как и ныне, именовавшегося якобинством.