Глава XLVI. Управление Францией (продолжение)

Еще об управлении

В 1811 году одна маленькая сельская община задумала использовать некоторое количество булыжника, стоимостью в шестьдесят франков, забракованного инженером, руководившим постройкой шоссейной дороги. Понадобилось четырнадцать заключений префекта, супрефекта, инженера и министра. В результате величайших усилий и самых настойчивых хлопот требуемое разрешение было получено через одиннадцать месяцев после того, как ходатайство было подано. Но к тому времени рабочие, строившие дорогу, уже использовали этот булыжник для засыпки каких-то ям. Мелкий чиновник, неизбежно невежественный, получающий от правительства жалованье и корпящий над бумагами в уголке министерской канцелярии, разрешает в Париже, за двести лье от сельской общины, дело, которое трое деревенских выборных за два часа уладили бы наилучшим образом. Факты, столь очевидные и повторявшиеся по пятьсот раз в день, не могли оставаться незамеченными.

Но главной задачей было принизить гражданина, в особенности же не давать французам что-либо обсуждать сообща, по гнусному обычаю, усвоенному ими во времена якобинства^*. Не будь этих мелочных предосторожностей, пожалуй, снова появилось бы то чудовище, к которому все правительства, последовательно сменявшие друг друга и эксплуатировавшие Францию, питали одинаковую ненависть и о котором я уже говорил: я имею в виду общественное мнение.

^* (Нынешнее правительство так тиранично, как только возможно. 31 декабря 1817 года.)

Легко понять причину той огромной работы, от которой погибали министры Наполеона. Париж притязал на то, чтобы распоряжаться всем без исключения во Франции. Все дела, вершившиеся в стране, приходилось поручать людям, которые, будь они даже орлами, неизбежно были в них несведущи^*.

^* (По всей вероятности, некоторым иностранцам весьма приятно было бы вспомнить, каким образом законы или декреты про водились в жизнь.)

Нельзя не отметить, что образ жизни чиновника естественно приводит к полному его отупению. Поступив на службу в канцелярию, он свои старания обращает по преимуществу на то, чтобы выработать красивый почерк и сноровку в употреблении сандарака. В дальнейшем весь характер его деятельности заставляет его постоянно подменять содержание видимостью. Если ему удается раз навсегда приобрести внушительную осанку, ему больше не о чем беспокоиться. Личные интересы всегда побуждают его отдавать предпочтение человеку, говорящему о вещах, которых не видел. Будучи одновременно свидетелем и жертвой самых мерзких интриг, чиновник сочетает пороки придворного быта со всеми дурными навыками, присущими нищете, в которой он прозябает на протяжении двух третей своей жизни. Таковы были те люди, которым император предоставил Францию; но он мог презирать их. Император хотел, чтобы Францией управляли мелкие чиновники, получающие тысячу двести франков жалованья в год. Чиновник составлял проект, а министр из тщеславия проводил его.

Нам могут дать представление об этой эпохе счета поставщиков, снабжавших министерства бумагой; они достигали колоссальных цифр. Столь же, если не более, характерно огромное количество ненужной и по необходимости плохой работы, которую выполняли несчастные министры и бедняги префекты. Так, например, одна из главных обязанностей префектов заключалась в том, что они собственноручно писали все донесения, даже все копии одного и того же донесения, отправляемые в Париж, в различные министерства. Чем больше времени они тратили на подобную работу, тем больше все дела во вверенных им департаментах приходили в упадок. Лучше всего дело обстояло в Майнцском департаменте, префект которого, Жан Дебри^*, открыто высмеивал бюрократов, сидевших в министерстве.

^* (Префектом Майнца был Жан Бон-Сент-Андре; Жан Дебри был префектом департамента Ду.)