О папах после Тридентского собора

После Юлия III, умершего в 1555 году, и Марцелла I, который был папой только двадцать два дня, престол занял Джан-Пьетро Караффа, неаполитанец. Избранный папой в восьмидесятилетнем возрасте, он принял имя Павла IV. Он понял, какую опасность для церкви представлял Лютер. Этот великий человек умер в 1546 году, но не на костре, как Савонарола. Теперь уже на престоле св. Петра не будет первосвященников - любителей удовольствии, как Лев X, или ревнивых к мирской выгоде церкви, как Юлий П. Отныне в Риме можно найти только фанатизм, иногда жестокость, но ничего скандального.

Павел IV - один из самых пылких и самых оригинальных фанатиков, каких мир когда-либо видел. С того момента, как он сделался папой, он считал себя непогрешимым и постоянно размышлял о том, нет ли у него желания сжечь какого-нибудь еретика. Он боялся обречь себя мукам ада, не вняв непогрешимому голосу своей совести. Павел IV был великим инквизитором. По странной случайности, как будто подтверждающей взгляды историков-фаталистов^*, в глазах которых люди - лишь проявление необходимости, Филипп II и Павел IV начали царствовать в одно время.

^* (...историки-фаталисты...- намек на так называемую "фатальную школу" Тьера и Минье, которые объясняли деятельность вождей Французской революции политической необходимостью и давлением обстоятельств.)

Преемником этого чудаковатого старика оказался в 1559 году Пий IV, из фамилии миланских Медичи. Последовавшие за ним Пий V и Григорий XIII, подобно Пию IV, только и думали о том, чтобы подавить ересь. Григорий XIII с радостью узнал о Варфоломеевской ночи и приказал служить благодарственные молебны^*.

^* (Adriani, lib. XXII, p. 49; Davila, lib. V. p. 273; De Thou, lib. LIII, p. 632.)

Протестантские книги этой эпохи полны любопытных разысканий о первых веках христианства и происхождении папской власти. Протестанты часто цитируют этот стих:

 Accipe, cape, rape, sunt tria verba papae*.

^* (Получай, бери, грабь - вот три слова папы (лат.).)

Книги их замечательны своим здравым смыслом и в этом отношении значительно выше произведений папистов. Нынешние либералы - это протестанты XIX века; общее направление литературы этих двух эпох одно и то же: более или менее остроумные насмешки над злоупотреблениями, которые нужно уничтожить, призыв к здравому смыслу каждого отдельного человека, негодование слабых членов партии против сильных, идущих в авангарде, и т. д., и т. д.

Единственный выдающийся человек, занимавший престол св. Петра после того, как Лютер напугал пап, был Феличе Перетти. За пять лет своего правления этот государь совершил огромное количество дел; это произошло потому, что он пришел к трону издалека. Помните вы великолепную картину г-на Шнеца^* в Люксембургском дворце, в Париже ("Гадалка предсказывает матери Феличе Перетти, в то время пасшего стадо свиней, что он будет папой")? Он правил с 24 апреля 1585 года по 20 августа 1590 года.

^* (Помните вы великолепную картину г-на Шнеца...- Картина Шнеца, изображающая легендарный эпизод из жизни Сикста V, была выставлена в Салоне 1824 года.)

Сикст V прежде всего уничтожил разбойничество. Правда, едва только он умер, как разбойники снова захватили Римскую кампанью. Как все государи, твердо отправлявшие свою главную обязанность - правосудие, он вызвал к себе ненависть своих подданных. Он понял, что, если хочешь помешать преступлениям народа с пылкими страстями, нужно поразить его воображение быстротою казней. Народ в Италии всегда смотрит, как на жертву, на человека, которого ведут на казнь через полгода после совершенного им преступления. (В Женеве я прослыву человеком жестоким и бесчеловечным.)

Гуляя по Риму, мы были изумлены множеством великолепных памятников, сооруженных Сикстом V. Не забудьте, что это он в двадцать два месяца выстроил свод купола в соборе св. Петра.

Это он издал два или три статута, задержавших моральное падение Римской области. Он установил, что количество кардиналов не должно превышать семидесяти и что только четверо из них должны избираться из монахов. Благодаря этому установлению в течение всего XVIII века быстрый упадок и одряхление итальянской знати не давали себя чувствовать. Оно дало церкви Ганганелли и Пия VII, единственного государя, который мог сопротивляться Наполеону.

В 1829 году кардиналы, которыми может гордиться священная коллегия,- монахи (белые кардиналы, господин Микара и т. д.). "Следя за интригами горожан моего квартала,- говорил кардинал д'Осса,- я научился политике". "Мне стоило большего труда стать провинциалом своего ордена, чем взойти на престол",- говорил один папа-монах.

Сила характера Сикста V и величие его предприятий придают интерес истории его жизни, написанной неким глупцом по имени Чиккарелли. Если вам в Риме покажется слишком длинной prima sera (так называют вечерние часы от семи до девяти), почитайте Чиккарелли перед тем, как идти к послам.

Урбан VII, Григорий XIV, Иннокентий IX царствовали всего по нескольку месяцев и думали только о том, как бы подавить ересь. Они были правы: опасность была велика. Всякого рода бедствия, которые усугубляло удивительно нелепое управление, быстро уменьшали население Папской области. Самые обременительные налоги, самые разорительные монополии сделали то, что работа стала считаться глупостью^*.

^* ("К чему вам золотые рудники, если у вас нет бедняка-шахтера, чтобы рыть землю и извлекать из нее металл? К чему прекрасные поля, если нет косарей, к чему прекрасные леса без дровосеков? Значит, на свете нет такого богатства, которое не было бы создано трудом... Заставить другого работать для меня - таков секрет всякой аристократии. Папы нашли способ продавать вечное блаженство, но для того, чтобы найти покупателя, приходится обрабатывать сознание детей. Значит, нужно сжигать Савонаролу и Иеронима Пражского, а если возможно, то и Иеремию Бентама. Если нельзя сжечь этих людей, то по крайней мере следует подкупить их или пристыдить их собственным их талантом. Г-н Жан де Бро называет Курье циником^**. Таков дух всех законов, изданных в Риме от Григория VII до Пия VIII. Отчего я не обладаю талантом сделать из этих нескольких мыслей десять страниц, полных насыщенности и cant. Тогда мне поверили бы". (Запись на экземпляре Сержа Андре.))

^** (Г-н Жан де Бро называет Курье циником.- В 1822 году Поль-Луи Курье, знаменитый памфлетист и ученый-эллинист, был привлечен к суду за брошюру "Петиция от имени крестьян, которым запрещено танцевать". Королевский прокурор обвинял Курье в "цинизме", а в то время это было большим оскорблением. Курье вспоминает об этом во "Втором ответе на анонимные письма".)

Ремесел уже не существовало: сила правительства притесняла подданных, не защищая их; администрация вмешалась в торговлю хлебом, и вскоре наступил голод, за которым последовал, как это обычно бывает, смертоносный тиф. Во время чумы 1590 и 1591 годов в Риме умерло шестьдесят тысяч жителей; с тех пор множество селений Папской области остались совершенно необитаемыми. Разбойникам^* было раздолье, папские солдаты не смели сопротивляться им. Уже в 1595 году Рим стал таким, каким он был в 1795-м.

^* (Теперь в Италии путешественника гораздо больше волнует и притесняет полиция, чем разбойники.)

В течение первого столетия этого нелепого управления, от 1595 до 1695 года, папы состязались друг с другом в глупости; когда в период от 1695 до 1795 года поняли, в чем заключалось зло, у них уже не было силы воли, чтобы помочь беде.