История Рима от 891 до 1073 года

Страстный интерес, который вызывает в нас Рим, удвоился благодаря следующему повествованию.

В продолжение всего средневековья германский император назначал пап. Но папа, в свою очередь, короновал императора. Из этих двух важных персон побеждала та, у которой было больше силы воли и хитрости.

Исход борьбы был решен только тем великим человеком, который, под именем Гильдебранда или Григория VII, был постоянной мишенью нападок Вольтера^* и всей либеральной партии. Главная вина Григория VII была в том, что он понял свою выгоду и поступал сообразно с ней. Полуученые всегда требуют, чтобы человек 1200 года был так же мягок и разумен, как богатый финансист, к которому они идут на обед.

^* (...был постоянной мишенью нападок Вольтера...- Вольтер характеризует Григория VII и его деятельность в своем "Опыте о нравах и духе народов".)

В 1073 году люди соображали не так быстро, как в 1829-м; самые ясные вещи они понимали лишь после нескольких месяцев размышлений. Зато постоянные опасности придавали большинству людей огромную силу характера. В 1829 году министр, впавший в немилость, достаточно наказан тем, что его отправляют в палату пэров. При Людовике XV герцог де Шуазель подвергся изгнанию. Людовик XIV наказывал страшной тюрьмой своего фаворита Лозена и министра Фуке. В более древние времена министров вешали, и Людовик XIII не сумел отделаться от маршала д'Анкра иначе, как зарезав его у дверей Лувра. Эти столь близкие нам примеры не мешают либеральному писателю, пишущему историю пап, возмущаться ужасающей жестокостью какого-нибудь папы X века, который приказывал убить своего соперника. Осмелюсь спросить: какому обращению подвергла Англия, родина лицемерной доброты и нравственности (the cant), единственного великого человека новых времен^*?

^* (Единственный великий человек новых времен - Наполеон. Стендаль имеет в виду заключение Наполеона на острове св. Елены под охраной Гудсона Лоу)

Первым действующим лицом многочисленных священнических трагедий, театром которых были средневековые римские улицы, является папа Формоз; он был епископом Порто и начал свою деятельность заговором, имевшим целью предать родину иноземцам. Формоз хотел отдать Рим во власть сарацин. Иоанн VIII отлучил его от церкви, а через восемь лет Формоз был возведен на папский престол одной из двух партий, раздиравших в то время Рим (891). За него стояли аристократия и люди выдающегося ума; он изгнал противную партию в тот момент, когда она готова была совершить помазание избранного ею папы. Поищите подробностей у Лиутпранда. Они очень живописны, но здесь они заняли бы слишком много места. После смерти Формоза противная партия возвела на престол Стефана VI. Этот папа велел вырыть труп папы Формоза (896), облачил его в одежды первосвященника и, посадив в собрании епископов, спросил его, как, тщеславный, дерзнул он на такое дело - занять римский престол, оставив свое епископское кресло в Порто.

Боттичелли. Рождение Венеры. Фрагмент. Уффици. Флоренция

Формоз, не желавший отвечать, был осужден, с трупа его совлекли одежды, в которые он был облачен, отрубили ему три пальца правой руки и затем бросили в Тибр.

Лиутпранд добавляет, что рыбаки выловили его. Когда они внесли изуродованные останки бывшего папы в храм св. Петра, образы святых почтительно склонились перед несчастным первосвященником. Наскучив неистовствами Стефана VI, римляне схватили его и задушили в тюрьме. Избран был Сергий III; но он был изгнан своим счастливым соперником и бежал к Адальберту II, маркизу Тосканскому, отцу прекрасной Марозии, своей любовницы. Во время его отсутствия Иоанну IX наследовал Бенедикт IV, которого сменил Лев V. Христофор, капеллан этого последнего, не дал ему долго наслаждаться своим саном. В 903 году Христофор заключил папу в тюрьму и сам воссел на престол. Через несколько месяцев после этого римляне, которым он надоел, решили призвать из Тосканы папу Сергия III, жившего там счастливо со своей любовницей. Сергий, при поддержке солдат маркиза Адальберта, без труда прогнал Христофора и спокойно правил в продолжение семи лет.

Римом управляла женщина, и управляла хорошо. Теодор?" принадлежала к одной из самых могущественных и самых богатых римских фамилий. Она была умна и имела твердый характер; ее можно упрекнуть только в том, что она страстно любила своих любовников. Марозия, любовница папы Сергия, была ее дочерью.

Теодора влюбилась в молодого священника по имени Иоанн, которого архиепископ Равенны отправил в Рим защищать интересы своей епархии. Она назначила его епископом Болоньи, а вскоре затем архиепископом Равенны. Наконец, не выдержав разлуки, она воспользовалась своим влиянием на самых могущественных людей Рима и вернула Иоанна к себе, сделав его папой.

Иоанн X царствовал четырнадцать лет, но дочь его любовницы причинила ему много неприятностей. Марозия захватила крепость Адриана, часто овладевала верховной властью в Риме и впоследствии избрала себе супругом Гвидо, герцога Тосканского.

Папа не мог сопротивляться герцогу и его жене. В 928 году они убили брата несчастного Иоанна, а его самого заключили в тюрьму; вскоре он умер там, задушенный подушками.

После кратковременного царствования двух честолюбцев, ставленников Марозии, она возвела на престол своего сына от папы Сергия III. Этот папа, сын папы, принял имя Иоанна XI. Правила Марозия. Она потеряла своего супруга, а так как ей нужен был муж военный, то она избрала на место первого мужа своего деверя Гуго, короля Италии, единоутробного брата герцога Тосканского.

Король Гуго глубоко оскорбил сына своей жены, Альбериха. Альберих стал во главе оппозиции, прогнал Гуго, захватил власть, посадил свою мать в тюрьму, пригрозил папе Иоанну XI, своему брату, и стал фактически царствовать. Вскоре после этого Иоанн XI умер. Альберих, который имел звание патриция, правил Римом. Он сделал папой своего придворного священника. В 954 году он оставил герцогство Римское в наследство своему сыну Октавиану. Через два года после смерти последнего папы, назначенного Альберихом, Октавиан, которому не было еще восемнадцати лет, вместо того чтобы назначить нового папу, сам стал папой и принял имя Иоанна XII. Однако он пользовался этим именем только при отправлении своих духовных обязанностей.

Октавиан, или Иоанн XII, боялся Адальберта, короля ломбардского; он призвал в Италию Оттона, короля Германии, человека величайших достоинств, и короновал его императором. Иоанн поклялся в верности Оттону, который, имея другие дела, уехал из Рима; но в скором времени римляне отправили к нему посольство с жалобой на распутную жизнь Иоанна XII. Посланные перечислили Оттону женщин, из любви к которым папа Иоанн XII осквернил себя кощунством, убийствами и кровосмешением. Они говорили, что все красивые женщины Рима принуждены были бежать со своей родины, чтобы не подвергнуться насилию, которое испытало уже столько женщин, вдов и девиц. Они добавляли, что Латеранский дворец, некогда бывший убежищем святых, стал местом разврата, где Иоанн содержал, вместе с другими женщинами веселых нравов, в качестве собственной своей супруги сестру наложницы своего отца.

Оттон ответил этим разгневанным горожанам: "Папа еще очень юн. Он исправится. Я сделаю ему отеческое внушение". Иоанн XII принес свои извинения. Его посланник сказал императору, что юношеский пыл действительно толкнул его на кое-какие ребячества, но что теперь он исправится.

Вскоре после этого император узнал, что Иоанн XII принял в Риме его старого врага Адальберта, короля ломбардского. Оттон двинулся на Рим. Адальберт и папа бежали, что привело доброго императора в великое смущение. Его поведение по отношению к папе, главе верующих, могло поссорить его с собственными его подданными. Он не придумал ничего лучшего, как созвать великий собор в базилике св. Петра.

На этом соборе присутствовало много саксонских, французских, тосканских, Лигурийских епископов и бесконечное количество прелатов и синьоров. Оттон попросил совета у собрания. Отцы собора поблагодарили императора за столь явное смирение и приступили к обсуждению обвинений, выдвинутых против папы Иоанна XII.

Кардинал Петр утверждал, что он видел, как папа совершал мессу, не причастившись. Кардинал Иоанн упрекал его в том, что он рукоположил диакона в хлеву; другие кардиналы прибавили, что он продавал сан епископа, и называли помазанного папой епископа, которому было только десять лет от роду. Потом стали перечислять скандальные прелюбодеяния первосвященника и его кощунства. Рассказывали об убийстве одного кардинала, которого папа приказал искалечить и который умер во время операции. Обвинили несчастного Иоанна XII в том, что он пил за здоровье дьявола, призывал демонов Юпитера и Венеру, чтобы они помогли ему в азартных играх; наконец, как в величайшем преступлении, его обвинили в том, что он открыто участвовал в охоте.

Думаем, что другие государи, жившие около 960 года, были ничем не лучше Иоанна XII. В средние века воин облачается в свои латы, прелат - в свое лицемерие, то есть в свою власть над народом. Они легко могли бы поменяться ролями; что бы ни говорил Вольтер и все ребячливые историки, один нисколько не хуже другого.

Наконец собор поручил кардиналу Бенедикту прочесть перед отцами обвинительный акт против папы Иоанна XII. Епископы, священники, диаконы и народ клятвенно подтвердили правдивость всего того, что в нем заключалось, и заявили, что они готовы обречь себя вечным мукам, если сказали хоть малейшую неправду. После торжественного совещания собор попросил императора вызвать папу на суд^*. Оттон, опасаясь глупости своих немецких подданных, хотел проявить кротость. Он написал Иоанну XII, что, собрав о нем сведения в Риме, он узнал такие ужасы, которые покрыли бы позором самого низкого гистриона. В заключение он просил его святейшество явиться на собор, чтобы оправдаться перед епископами.

^* (Liutprand. Hist., lib. VI, cap, VII et VIII, у Дюшена, т. III, стр. 630.)

Эти последние также писали папе. Он им ответил: "Нам стало известно, что вы намерены избрать другого папу; если вы сделаете это, мы отлучим вас от церкви во имя господа и лишим вас права посвящать на церковные должности". К несчастью, грозное послание Иоанна XII заключало в себе одну грубую ошибку в латинском языке^*, вследствие которой папская угроза теряла всю свою силу^**. Все участники собора много смеялись по этому поводу.

^* (...одну грубую ошибку в латинском языке...- Ошибка в латинской фразе папы Иоанна XII заключалась в том, что он употребил два слова, выражающих отрицание ("поп"... "nullam"), между тем как в классической латыни употреблялось лишь одно.)

^** (Иоанн XII писал в своем послании, что он лишит епископов их власти: "Ut поп habeant licentiam nullam ordinare".)

Духовные отцы отправили Иоанну XII шутливое послание, грозя отлучить его от церкви, если он не явится на собор. Наконец, после многих забавных происшествий, которые слишком долго было бы здесь рассказывать, отцы избрали папой Льва, протоскритария города Рима. Кардинал Бароний и все историки, ожидавшие от римской курии повышения, были полны необычайного гнева против этого собора и против избранного им папы. Однако все это было вполне справедливо и даже вполне законно.

В то время как ему избирали преемника, Иоанн XII не оставался праздным. Оттон, не желая слишком обременять Рим, имел неосторожность часть своих немецких войск отослать домой. Иоанн XII подкупил римскую чернь, попытавшуюся убить императора и нового папу Льва VIII. Народ был отброшен императорской гвардией, перебившей много римлян; резня прекратилась только тогда, когда слезы Льва VIII наконец тронули императора. Он покинул Рим. Когда Лев VIII лишился поддержки немцев, весь народ восстал против него, призвав Иоанна XII. Последний отметил свое возвращение в Рим жестокостями, которые обычно совершались при таких обстоятельствах. Он отрезал несчастному Льву VIII кончик языка, два пальца и нос.

Он тотчас же созвал собор, проклявший собор императора Оттона и объявивший папу Иоанна XII святейшим, благочестивейшим, милостивейшим и кротчайшим папой.

Несчастный Лев VIII, хоть и изувеченный, все же нашел возможность бежать. Он прибыл к императору Оттону, который пришел в негодование. Они тотчас же вместе двинулись на Рим; но в это время святейший Иоанн XII, отправившись однажды ночью к своей возлюбленной, по словам епископа Кремонского, был так избит злыми духами, что умер через неделю после этого. Римляне тотчас же избрали папой кардинала Бенедикта, который под именем Бенедикта V решил отлучить императора от церкви. Армия Оттона подступила к Риму и начала осаду. Бенедикт взошел на стену и показался немецким солдатам, но те стали издеваться над ним. Рим был взят, и Лев VIII снова занял престол, а Бенедикт V принужден был предстать перед собором, созванным для того, чтобы судить его. Пленный папа был отведен в Латеранский дворец. Кардинал, посланный к нему собором, спросил его, как он смел завладеть престолом св. Петра, когда жив был еще папа Лев. Папа отвечал только: "Если я согрешил, будьте ко мне милостивы". Добрый император Оттон не мог удержаться от слез при этом зрелище и настоятельно просил, чтобы Бенедикту не причиняли никакого зла. Удивительнее всего то, что Бенедикт, также растроганный такой добротою, бросился к ногам императора и папы Льва и, признав свою вину, снял с себя папские облачения и передал их папе. Новые времена, украшающие громкими фразами малейшие церемонии, не могут рассказать ничего равного этой трогательной сцене.

Император Оттон покинул Италию, и снова начались смуты. Лев VIII умер; римляне в согласии с императором возвели на престол св. Петра Иоанна XIII. Этот папа относился к римским вельможам с таким высокомерием, что они составили против него заговор, схватили его и отправили пленником в Кампанью. При этом известии добрый Оттон потерял терпение, вновь двинулся в Италию, и хотя римляне при его приближении опять посадили папу на престол, он все же повесил тринадцать вождей враждебной партии. Иоанн XIII добился того, что захватил в свои руки римского префекта; он предал его смерти после долгих и ужасных пыток.

Оттон Великий умер. Иоанну XIII наследовал Бенедикт VI. Кардинал Бонифаций захватил папу в плен, задушил его в темнице и сам сделался папой. После одного года правления Бонифаций увидел, что дальше так продолжаться не может, и бежал в Константинополь, захватив сокровища ватиканской базилики. Преемником его был Бенедикт VII. После смерти этого папы Бонифаций покинул Константинополь, чтобы снова попытать счастья в Риме. Там он застал нового папу, Иоанна XIV, которого он и победил. Первым делом правления Бонифация было заключить Иоанна XIV в гробницу Адриана и уморить его голодом. Чтобы устрашить сторонников Иоанна XIV, труп его был выставлен на площади. Вскоре после этого Бонифаций погиб; тело его, избитое прутьями и пронзенное ножами, народ проволок перед статуей Марка Аврелия.

Совершенно очевидно, что выборы государя были для этого варварского века явлением, требовавшим слишком большого разума. В римских распрях воспиталась одна из самых оригинальных и благородных натур, о которых может рассказать современная история. Молодой Кресценций был воодушевлен страстной любовью к свободе; но, как жирондисты во время нашей революции и как Риего^* в Испании, он был слишком хорошего мнения о народе. В то время, до которого мы дошли в нашем повествовании, в 985 году, Кресценций пользовался в Риме большим влиянием. Все историки клеветали на этого великого человека: он заслужил это, так как, по-видимому, хотел освободить свое отечество и от ига германских императоров и от светской власти священников. Кресценций хотел, чтобы папа был только римским епископом; сквозь клевету историков можно угадать, что он имел намерение восстановить древние гражданские должности римской республики. Но, чтобы управлять людьми, жившими в то время в Риме, людьми грубыми, жадными до золота и власти, нужна была только одна должность - диктатора.

^* (Риего (1785-1823) - испанский генерал, участвовавший в войне испанцев против Наполеона, затем поднявший восстание против Фердинанда VII. Риего был казнен по приказу короля в 1823 году.)

Кресценций способствовал кровавому низвержению Бенедикта VI, так как очень важно было поставить на место папы, преданного императору и державшегося страхом, который внушали немецкие солдаты, такого папу, который бы не имел никакой поддержки извне. Та же причина способствовала смерти Иоанна XIV. Иоанн XV занял место Бонифация. Кресценций хотел силой заставить папу принять участие в задуманном им деле, но папа бежал в Тоскану, откуда обратился к Оттону III за помощью. Прибытие Оттона с его войском разрушило бы дело свободы. Консул Кресценций примирился с папой, который, к счастью, обладал только одной страстью - к деньгам. Кресценций дал ему много денег, и Иоанн XV стал его лучшим другом. Но консул не располагал достаточными силами, чтобы помешать Оттону III явиться в Рим за императорской короной. Несмотря на все усилия Кресценция, Отгон двинулся на Рим. Он готовился вступить в него, когда ему сообщили о смерти папы Иоанна. Он принудил римлян избрать папой Брунона, своего племянника, которому в то время было двадцать четыре года. Этот новый папа принял имя Григория V и поспешил короновать Оттона, который тотчас же лишил Кресценция звания патриция и изгнал его. Но молодой папа, боясь сторонников Кресценция, отменил второй пункт этого приговора.

Тем не менее все планы великодушного человека, мечтавшего о свободе, были разрушены восшествием на престол св. Петра правителя, который имел в своем полном распоряжении немецких солдат. У Кресценция был только один выход: тотчас же после удаления Отгона III он прогнал Григория V и объявил Рим состоящим под властью греческих, то есть константинопольских, императоров. Он назначил верховным первосвященником,- но с тем, что он будет обладать лишь духовной властью,- Иоанна Филагата, архиепископа Пьяченцы, подданного константинопольских императоров; Филагат принял имя Иоанна XVI.

Но римлянам не хватало храбрости. Они были легкомысленны и любили новизну. У константинопольских греков не было ни возможности, ни желания поддержать правительство Кресценция. Как всегда, германский император двинулся на Рим со своим собственным папой. Римляне испугались; они схватили Иоанна XVI и, чтобы показать свою верность императору, вырвали глаза у этого несчастного папы и отрезали ему язык и нос. Из таких-то людей Кресценций хотел сделать граждан!

Узнав о том, что произошло в Риме, Нил, греческий аббат, основавший монастырь Гротта-Феррата (в котором Доменикино обессмертил основателя своими чудесными фресками), хотя и был в то время глубоким старцем, нашел в себе достаточно мужества для того, чтобы приехать из Гаэты, где он проживал, и умолять императора сохранить остаток жизни несчастному Иоанну XVI. Император был тронут; но Григорий V приказал схватить своего несчастного соперника, сорвать с него все одежды, посадить на осла и отдать на поругание черни. В таком состоянии Иоанн XVI, у которого был, очевидно, отрезан только кончик языка, должен был петь перед народом бранные слова против самого себя, которые ему подсказывали. Между прочим, по словам одного современного историка, он должен был повторять, что муки, им претерпеваемые, должны, по справедливости, постигнуть всякого, кто попытается силой завладеть престолом св. Петра. Несчастный Иоанн XVI умер, не вынеся этих страданий. Возмущенный Нил пригрозил императору и папе небесным гневом.

При приближении Оттона III с его армией Кресценций заперся в принадлежавшей ему гробнице Адриана. Осада, которую он в ней выдержал, и печальная катастрофа, положившая конец его жизни и его благородным намерениям, были причиной того, что крепость эта была названа его именем.

Она была неприступна. Но фантастические идеи и оптимизм Кресценция предали его и в этот раз. Несчастный доверился условиям капитуляции, предложенной ему оскорбленной самодержавной властью,- совсем так, как неаполитанские патриоты в 1800 году. Оттон послал к нему Тамна, своего фаворита, который поклялся, что ему не будет причинено никакого зла, если он доверится милости императора. Отгон подтвердил это обещание; он даже дал Кресценцию грамоту на право свободного выезда. Великодушный римлянин вышел из крепости и тотчас же был отправлен на казнь вместе с двенадцатью наиболее близкими друзьями.

Тамн, обещавший Кресценцию неприкосновенность, видя, что его казнили, почувствовал раскаяние. Знаменитый Ромуальд недавно основал орден камальдулов; Тамн вступил в этот орден. Стефания, вдова Кресценция, славилась своей красотой и силой характера Оттон сделал ее своей любовницей. Он заболел, и Стефания, улучив удобную минуту, отравила его.

Из этого рассказа о судьбе Кресценция, Тамна и Оттона вы видите, что люди твердые и холодные, как всегда, бывают наказаны только угрызениями совести, если она у них есть, в то время как души нежные и благородные терпят всякие бедствия. Им следовало бы заниматься только изящными искусствами.

Один француз необычайного ума, Герберт, которого знаменитый Гуг Капет сделал реймским архиепископом, стал папой под именем Сильвестра II. Современники этого выдающегося человека, изумленные его успехами, считали его одним из самых искусных колдунов. Распространился слух, что он сделался папой с помощью дьявола, и ученые прелаты писали, что Герберт был убит злыми духами. Но, судя по их словам, он оказался счастливее Фауста, так как перед смертью раскаялся в том, что отдал свою душу дьяволу, и исповедался в своем грехе перед римским народом, собравшимся в церкви Санта-Кроче-ин-Джерузалемме (поблизости от Сан-Джованни-ди-Латерано). Гробница Герберта, воздвигнутая под портиком Сан-Джованни-ди-Латерано, постоянно покрывалась каплями влаги, пока ее во время перестройки церкви не перенесли в другое место; это чудо совершалось даже в самую ясную погоду. Муратори, отец средневековой итальянкой истории, сообщает нам в своей 58-й диссертации, то из гробниц нескольких святых истекало масло или манна, и серьезно удивляется, почему в 1740 году эти чудеса больше не совершаются.

Римская церковь наслаждалась покоем в течение целых двадцати лет. В 1024 году папа Бенедикт VIII умер, и Иоанн XIX, его брат, бывший в то время мирянином, достиг престола при помощи денег. Через девять лет брат этих двух пап купил за очень дорогую цену папский престол для своего сына, которому в то время было десять лет.

Судьба этого ребенка весьма любопытна. Бенедикту IX - таково его имя - было только пятнадцать лет, когда его в первый раз прогнали могущественные римские сеньеры; согласно обычаю, он обратился к германскому императору, который силой водворил его на престол. Но этот шестнадцатилетний папа был весьма развратен; он казнил мужей, жены которых привлекали его внимание. Римские сеньеры решили избрать нового папу. Какой-то епископ, принявший имя Сильвестра III, очень дорого заплатил им и был возведен на престол. Через три месяца после этого Бенедикт IX при поддержке своих родственников снова вступил на престол. Но он привык к роскоши; у него были могущественные враги; он решил продать престол одному римскому священнику, скорее воину, чем служителю церкви, который принял имя Григория VI. Григорий взял себе в помощники некоего Климента. Таким образом, оказалось зараз три папы, и даже пять, если считать Бенедикта IX и Сильвестра III, которые в то время были еще живы.

Григорий VI, Сильвестр III и Бенедикт IX поделили между собою Рим. Григорий имел свой престол в соборе св. Петра, Сильвестр - в Санта-Мария-Маджоре, а Бенедикт- в Сан-Джованни-ди-Латерано.

Император Генрих III в 1046 году созвал собор в Сутри. Духовные отцы объявили недействительным избрание Бенедикта, Сильвестра и Григория. Император потребовал, чтобы римляне избрали папу. Они отказались. Генрих созвал в Риме епископов, которые участвовали на соборе в Сутри. Наконец, как легко угадать, выбор пал на немца.

Едва прошел год, как бедняга был отравлен по приказанию Бенедикта IX, который таким путем в третий раз сумел взойти на престол св. Петра.

Такая удача удивила его современников, обвинявших этого красивого молодого человека в колдовстве. По словам кардинала Беннона, Бенедикт IX был так искусен в этом деле, что мог заставить идти за собою в лес самых красивых из своих прихожанок, которым он внушал любовь при помощи дьявольских чар. Он был жестоко за это наказан, но только после своей смерти. Самые почтенные авторы говорят, что они видели его прогуливающимся в римских клоаках. Он имел вид чудовища с ужасным туловищем медведя, но с ушами и хвостом осла. Когда один святой прелат спросил его, чем объяснить такое странное превращение, Бенедикт ответил, что он осужден блуждать в таком ужасном виде вплоть до страшного суда.

Вскоре после этого, в 1054 году, римляне послали в Германию знаменитого Гильдебранда, чтобы договориться с императором об избрании нового папы. Избрали любимца императора; этот немец принял имя Виктора II. Его слишком строгие нравы испугали римлян, которые попытались отделаться от него с помощью яда. Николай И, последний из множества ничтожных пап, вскорости умер. Кардинал Гильдебранд был хозяином положения в Риме; он заставил избрать папой человека, неизвестного императору, но преданного ему, Гильдебранду. Так правил он в течение двадцати лет от имени Александра II, а после его смерти сам вступил на престол. Предоставляю другим рассказать о том, кто такой был Григорий VII. Один писатель, пользующийся заслуженной славой, обещает в скором времени рассказать нам историю этого великого человека^*.

^* (Г-н Вильмен, член Французской Академии. Прошу читателя заглянуть в статьи, посвященные всем этим папам от Формоза в 891 году до Григория VII в 1073 году, в "Биографическом словаре" Мишо, которого я обвинял в иезуитских искажениях, встречающихся даже в статьях по церковной истории, напечатанных до 1814 года.)

Мы познакомились с одним молодым русским, очень знатным и колоссально богатым; если бы завтра он оказался бедняком и носил никому не известное имя, ему не пришлось бы менять свои манеры, так прост он в обращении. Это покажется преувеличением с моей стороны. Но окончательно никто не поверит мне, если я добавлю, что он писаный красавец.

Он устроил для нас вчера очаровательный концерт. Мы сами составили программу и выбрали только один новый дуэт Паччини. Тамбурини, в наши дни первый певец в мире, спел по нашей просьбе ряд старинных арий. Перголезе, Буранелло и божественный Чимароза доследовали перед нами один за другим. Чтобы уделить место музыке искусных диссонансов, мы выбрали дну симфонию Бетховена, но она была отвратительно исполнена. Одна дама из числа приглашенных великолепно спела арию из "Жертвоприношения Авраама" Метастазио, на музыку Чимарозы:

 Ah! parlate che forse tacendo*.

^* (О, говорите! Быть может, своим молчанием... (итал.))

Сарра спрашивает о своем сыне у пастухов, видевших, как он пошел туда, где отец должен был его убить.

Переход, за которым следует первое повторение мотива, выше всяких сравнений.

В этот вечер наши итальянские друзья были в неистовом восторге от Чимарозы. Приведем пример из области живописи: Карраччи были искуснее Корреджо; их произведения доставляют большое удовольствие, но, полюбовавшись ими, душа вновь возвращается к божественному Корреджо. Это бог, остальные только более или менее замечательные люди.

В заключение кэнцерта г-жа Боккабадати спела нам романс, написанный Чимарозой на французские слова, которые были предложены этому великому человеку г-ном Алькье, в то время французским послом в Риме.

Начался бал. Итальянцы не очень любят это удовольствие; они были без ума от музыки и говорили все сразу.

Тоньше всего разбирается в опере (в 1829 году), без сомнения, партер неаполитанский,- в те дни, когда молодые люди из mezzo ceto (зажиточной буржуазии) присутствуют на спектакле.

После Неаполя идут Рим и Болонья. В Риме, быть может, больше любят величие, в Болонье более учены и терпимы к мелким ухищрениям моды. Ария, благородно и просто спетая г-жой Боккабадати и выражающая отчаяние молодой женщины, любовника которой должны расстрелять, больше понравится в Риме; в Болонье более сочувственно отнесутся к бездне украшений, иногда чрезмерных, отличающих пение г-жи Малибран.

Вся Италия завидует Милану. Сегодня вечером никто не хотел признать музыкального чутья у просвещенной публики, для которой были написаны "Сорока-воровка" и "Турок в Италии"^*. В Венеции, стране веселья, очень хорошо понимают музыку-буфф, а Турин проявил тонкий вкус в оценке серьезной оперы. В туринском театре буржуа не имеет права абонировать ложу на свое имя; ему должен предоставить свою ложу кто-нибудь из его друзей-патрициев.

^* ("Сорока-воровка" и "Турок в Италии" - оперы Россини.)

Проспорив о Чимарозе и Моцарте до часу ночи, заговорили о страсти, позволяющей душе воспринимать музыку.

Я знаю, что любовь не очень в моде во Франции, особенно в высших классах. Двадцатилетние юноши уже думают о том, как бы стать депутатами, и боятся повредить своей репутации серьезных людей, обращаясь несколько раз с разговором к одной и той же женщине.

Закон французской любви - стремиться к тому, кто к вам равнодушен, преследовать того, кто вас избегает.

Напротив, выражение холодности и неуверенность в произведенном впечатлении делают для итальянской души невозможным этот акт безумия, который является началом любви и заключается в том, что человек награждает образ любимого существа всеми совершенствами (один современный автор назвал этот акт безумия "кристаллизацией").

Во Франции гораздо меньше любви, чем в Германии, Англии или Италии. Среди той сотни мелких приличий, с которыми мы ежедневно сталкиваемся и которым должны подчиниться, чтобы не оскорбить цивилизации XIX века, мне кажется, нужно доверять только той страсти, которая выдает себя смешными поступками. Анналы аристократии говорят, что во Франки совершается гораздо меньше необычных браков, чем в Англии или Германии.

В Европе все, у кого больше тщеславия и ума, чем душевного огня, заимствуют свои убеждения у французов. Это мы заметили сегодня вечером; большая часть наших друзей ничего не понимает в любовных переживаниях прекрасных римлянок. Здесь нет никакого стеснения, никакого принуждения, нет тех условностей, соблюдение которых именуется светским лоском или даже пристойностью и добродетелью.

Римлянка, которой нравится какой-нибудь молодой иностранец, смотрит на него с удовольствием, и потому всякий раз, когда она встречает его в обществе, она смотрит только на него. Она спокойно скажет другу человека, которого она начинает любить: "Dite a W., che mi piace"^*. Если человек, который ей понравился, разделяет вызванное им чувство и спросит прекрасную римлянку: "Mi volete bene?"^**, она ответит с полной искренностью: "Si, caro"^***. Так просто начинаются отношения, продолжающиеся много лет; а когда они прекращаются, то в отчаяние приходит всегда мужчина. Недавно маркиз Гатти, вернувшись из Парижа, застрелился, так как его любовница изменила ему.

^* ("Скажите В., что он мне нравится" (итал.).)

^** ("Вы меня любите?" (итал.))

^*** ("Да, дорогой" (итал.).)

Малейшее кокетство, малейший признак нескромности или увлечения другой женщиной тотчас же убивают зарождавшуюся любовь, заставлявшую биться сердце итальянки. Вот чего Поль не мог понять год тому назад. "Человеческое сердце повсюду одинаково",- говорил он мне. По отношению к любви это совершенно неверно; может быть, это справедливо по отношению к честолюбию, ненависти, лицемерию и т. д. -

Нам рассказали множество анекдотов и требуют от меня, чтобы и я рассказал кое-что о Франции. Простит ли мне читатель длинный рассказ - эпизод, занимающий несколько страниц и не имеющий никакого отношения к Риму?