Глава XVII. Возвращение Наполеона в Милан 19 сентября 1796 года. Его глубокая ненависть к поставщикам

Возвратившись в Милан после сражений при Бассано и Сан-Джорджо, Наполеон занялся тем, что он именовал войной с ворами. Эти рыцари легкой наживы, всегда многочисленные в Париже, в то время пользовались покровительством Барраса, который составил себе из них подобие двора. Прослышав о богатствах Италии, они нахлынули в эту прекрасную страну. Им легко удалось пристроиться в управлении армией. Правительственные комиссары Гарро и Саличетти распоряжались контрибуциями, взимавшимися с завоеванных областей. В известной мере они распоряжались также и распределением войск. Им были подчинены поставщики и подрядчики, ведавшие продовольствием и перевозками. От этих комиссароз всецело зависела выплата армии жалованья. И, наконец, комиссары почти полностью узурпировали все те функции, которые в армии обычно выполняет комиссар - главный казначей или главный интендант.

В то время как в войсках Самбры и Мааса и в Рейнской армии царили простота, республиканская суровость и благородная бедность, офицерами и даже простыми солдатами Итальянской армии овладела страсть к роскоши и наслаждениям. Внешний облик этих армий в ту пору лучше всего мог быть представлен, с одной стороны, благородным Дезе, иной раз не имевшим даже мундира и дававшим расхищать все, что ему принадлежало, вплоть до экипажей, а с другой - генералом Ожеро, который всегда появлялся увешанный драгоценностями.

В Италии солдаты, хорошо одетые, сытые, радушно принимаемые прекрасными итальянками, жили в свое удовольствие, ни в чем не нуждаясь. Офицеры и генералы имели свою долю в общем благополучии; некоторые из них начинали составлять себе состояние.

Что касается подрядчиков и поставщиков, то они выставляли напоказ роскошь, поражавшую тем сильнее, что за последние годы люди утратили представление о таком образе жизни. Более всего офицеров задевало то обстоятельство, что награбленные этими спекулянтами деньги доставляли им расположение самых обворожительных певиц.

К этому времени Бонапарт, раздраженный толками в армии, которые в точности ему передавались (ни один полководец никогда не был так хорошо осведомлен обо всем), решил проверить все контракты и прочие торговые сделки, заключенные Республикой с поставщиками. В начале Итальянской кампании, когда Директория совершенно не пользовалась кредитом, казначейство было пусто, и нищета правительства дошла до такой степени, что только пространный рассказ об удивительных подробностях этого положения дел мог бы заставить читателя поверить им. Так, например, в тот день, когда Директория водворилась в Люксембургском дворце, ей пришлось занять у привратника стол, письменный прибор и пачку почтовой бумаги. Все дальнейшее соответствовало этому началу.

В январе 1796 года правительство Республики было бесконечно счастливо, когда нашлись смелые спекулянты, согласившиеся заняться поставками; оно готово было платить им любые цены.

Огромные прибыли, которые выговаривали себе поставщики, должны были возмещать крайнюю ненадежность уплаты. В своей безотчетной ненависти к поставщикам Наполеон упорно отказывался это понять^*. Поскольку после побед Итальянской армии кредит восстановился, цены, которые платили поставщикам, стали казаться непомерно высокими Неслыханные барыши этих людей приводили офицеров и солдат в негодование. Никто не думал о том, что в момент заключения контракта не было никакой уверенности в уплате условленных сумм. Бонапарт возмущался этими прибылями и в своем гневе доходил до крайности. Можно сказать, что это было одно из его предубеждений, так же как его ненависть к Вольтеру, страх перед якобинцами и пристрастие к Сен-Жерменскому предместью.

^* (В тех случаях, когда правительство не может заставить своих агентов действовать из чувства чести, нужно прибегать к силе личного интереса. А ведь подрядчики, поставщики и т. п.. бывшие в войсках предметом всеобщих насмешек и в те времена лишенные права драться на дуэли, являлись в армию не из честолюбивых побуждений. Эту мысль высказал при мне во время отступления из Москвы сам князь - главный интендант. Ненависть Наполеона к поставщикам вызывалась их поведением в боях; страстно любя Францию, он глубоко страдал оттого, что среди ее сынов были такие трусы; во время отступления, которое предшествовало битве при Кастильоне, один из этих людей бежал без оглядки, промчался пятьдесят лье в почтовой карете и по приезде в Геную умер от последствий испуга.)

Из писем Наполеона к Директории видно, что он никогда не хотел понять, что поставщик, подвергающийся всеобщим насмешкам и нередко обираемый самим правительством^*, занимается своим делом не ради славы. Он ставил поставщикам в укор то, что они бежали из армии в дни опасности. Он советовал членам Директории выбирать людей испытанной честности и стойкости, и ему в голову не приходило, что такие люди не пожелали бы сунуться в это осиное гнездо. В своем гневе главнокомандующий договаривался до требования учредить коллегию, которая, пользуясь правами суда присяжных, могла бы по одному нравственному убеждению карать проступки, недоказанные фактами. Начиная с этого времени, Наполеон проявлял ненависть ко всем тем, кто в армии ведал продовольственным снабжением солдат. В дальнейшем мы увидим, как это чувство, не поддававшееся доводам разума, повлекло за собой величайшие несчастья^**.

^* (Суконщики города Лодевы, около 1808 года.)

^** (Именно этой слепой ненависти можно в значительной мере приписать бедствия, сопровождавшие отступление от Москвы. Маршал Дазу (великий человек, еще не оцененный по достоинству) великолепно организовал свой корпус; это было поставлено ему в вину. Вот одна из крупных ошибок Наполеона.)

Письмо, приводимое ниже, лучше всего, что можно было бы сказать по этому поводу, рисует действия главнокомандующего в отношении поставщиков. Дело дошло до того, что благоразумные буржуа, под названием членов Директории правившие Республикой, могли по донесениям своих протеже и родственников, пристроенных ими в Итальянскую армию, вообразить, будто главнокомандующий хочет ради собственной наживы взять поставки в свои руки. Подобное преступление было из числа тех, которые внушали Наполеону наибольший ужас. Можно сказать, что в его глазах оно следовало непосредственно за злодейством Пишегрю, подстроившего поражение своих собственных войск.

Генералу Бонапарту посчастливилось встретить такого военного комиссара, который сочетал столь редкое умение обеспечивать продовольствием огромную армию с подлинно республиканской честностью (г-н Буано). Он мог бы назначить его главным казначеем и потребовать, чтобы Директория утвердила его в этой должности; но из соображений высшего порядка Наполеон вынужден был щадить плутов и Бар-раса, который им покровительствовал.