1808

Только что смотрел "Kabale und Liebe"^*, драму Шиллера. Я нахожу в ней какую-то расплывчатую чувствительность. Мне кажется, что великие идеи, вложенные автором в эту пьесу, разработаны им недостаточно глубоко и что действующие лица не очень умны. Если забыть об этом и о длинногах в конце, то в общем это хорошая пьеса, однако присущая ей чувствительность, в связи с расплывчатостью и выспренностью идей, которые кажутся мне следствием вялости немецкого ума и характера, нисколько не взволновала меня.

^* ("Коварство и любовь" (нем.).)

Основной недостаток немцев, на мой взгляд,- это отсутствие характера. Не говоря уже о природе, которую я ежедневно наблюдаю, это, по-моему, отчетливо сказывается на различии немецкого и, скажем, испанского стиля, даже во французских переводах. Достаточно прочитать новеллы Сервантеса или мемуары Сан-Фелипе и два аналогичных немецких произведения.

Далее, установившийся у них образ правления привил им дух формализма, юридической мелочности.

Далее, чтение библии сделало их к тому же глуповатыми и напыщенными. Эта причина действует точно так же и на английский характер.

Вялость немцев можно вполне объяснить употребляемой ими пищей: черный хлеб, молоко, масло, пиво, впрочем, и кофе; а им нужно было бы вино, и притом благородное, чтобы придать жизни их плотным мускулам.

Немец не может жить без жены и большого числа детей. Рогоносцев среди них очень мало.

Этот народ поразительно честен. Доказательство - постоянные посылки денег по почте.

Вот уже месяц, как предубеждения, которые скрывали от меня немецкий характер, исчезают, и я начинаю, мне кажется, видеть его в истинном свете. Немцы дали в XVIII веке выдающихся государей. Но пока я все же не обнаружил, чтобы с той поры, как этим народом утрачен характер, отмеченный Тацитом, он породил таких же пламенных гениев, как, например, принц Конде.

Министры. Наш современный французский характер (возьмем, например, совет министров) включает довольно большое число людей, вроде Мобрейля или Сен-Жерве, которые обладают достаточной гордостью, чтобы презирать легкий успех, но в то же время постоянно нуждаются - так же, как в хлебе и воде,- в непрерывном одобрении публики, то есть не обладают достаточной гордостью, чтобы пренебрегать им. Эти люди желчны, самолюбивы, малочувствительны в обычном смысле этого слова; но, так как они очень несчастливы из-за своей ненасытной гордости, они воспринимают иногда похвалу - а для них это истинное утешение - с такой чувствительностью, которая во всем схожа с подлинной. Если им сопутствует счастье, они воплощение бесчувственности, в конечном счете, они желчны, деятельны, отважны.

Эти люди созданы, чтобы занимать место в правительстве, они могут быть замечательными министрами.

Скоро два года, как я в Брауншвейге. В связи с этим прихожу к следующей мысли: я относился к людям этой страны как истый молодой человек, как истый француз, порицая в их присутствии (как если бы они были философами, стоящими выше предрассудков) все, что мне казалось достойным порицания, и даже давая чувствовать мое презрение к их неловкости и неотесанности.

При первом же постое где-нибудь на берегах Эбро или Эльбы объявить себя по прибытии восторженным поклонником этой страны.

Я затопил печь в первый раз 22 сентября 1808 года. С 1 октября без этого не обойтись. Я прекратил топить...

Благодаря своей национальной гордости французы непобедимы; необходимость покоряться иностранному государю они рассматривали бы как унижение. Если бы им пришлось покориться чужеземцам, эти последние своими жестокостями - а они захотели бы отомстить за презрение и насмешки, которыми их осыпают французы,- толкнули бы их вскоре к восстанию.

Подвергать непрерывно проверке свое сознание, как человек, стремящийся выработать характер, манеры, стать образованным, развлекаться, совершенствоваться в своем мастерстве.

Стиль историка. Серьезность, серьезность!.. Мой стиль будет совсем особый; поскольку он будет все осмеивать, он будет точен и всегда оживлен.

Почему требуют серьезности? Потому, что хотят превратить историков в проповедников, которые искореняют пороки. Кого хочет история просветить? Королей. Но они не обращают на нее никакого внимания. Осмеивая орудия их власти, можно сделать труднодоступным, даже невозможным для них то самое, к чему столь бесполезно пытались вызвать их отвращение. Неужели я не отниму у мужа красавицу-жену только потому, что некий высокочтимый автор, именуемый Тацитом, автор чрезвычайно серьезный, заклеймил подобное преступление? Вот так причина!

Государи, с точки зрения воспитания вкуса, имеют огромное преимущество: они окружены лучшими современными им художниками. Император соизволил дать Гете аудиенцию в Эрфурте и побеседовать с ним о немецкой литературе. Поэт, возможно, высказал свои сокровенные мысли. Таким образом, император может иметь более здравое суждение об этой литературе, нежели обыкновенные люди. И так во всем.

Людовик XIV беседовал о поэзии с Буало, Мольером и Расином.