Глава XXV

У г-жи Пьетрагруа, высокой и красивой женщины, серьезный ум. Я уже не замечаю в ее глазах мечтательности. Она находит, что в Милане однообразие губит наслаждение; связи являются там браками. Любовники испытывают наслаждение первые четыре месяца, а затем год или два скучают вместе из уважения к общественному мнению.

Она находит, что итальянцам (жителям Милана) недостает живости ума,- она называет это остроумием; но она признает за ними талант, то есть хитрость и осторожность в достижении какой-нибудь цели. Она излагала это позавчера с замечательной проницательностью. Я готов был аплодировать ей, хотя она и разбила мои доводы. Она находит, что, когда итальянцы случайно острят, они делают это тяжеловесно и, таким образом, обесценивают свою остроту.

Не позволительно ли мне думать, что мимолетная связь со мною, очень неожиданная и очень пылкая, может ей понравиться? Это нарушило бы однообразие.

Вчера, по дороге в Бреру, я спросил ее с лаконизмом таинственности, любит ли она своего чичисбея, и сказал, что, по моему мнению, чичисбеем ее является г-н Видман.

Я наказал себя за длительность вчерашнего посещения тем, что не пошел туда сегодня. Мне это было нелегко. Но следует помнить то, что рассказывала мне Анжелина,- какое действие оказывают на нее ухаживания и признания ее поклонников. Если я хочу нравиться женщине, не следует, чтобы она была вполне уверена в том, что она мне понравилась.

Здесь я опускаю страницу нелепой и чувствительной болтовни и иду принять ванну, после того как написал двадцать страниц кряду. Сегодня ночью меня немного успокоила прелестная серенада, которую я слушал в полусне.