14. Сестре Полине

"За столом не стареют". Мне очень нравится этот афоризм г-жи де Тианж^*. Знаешь, я болен и почти ничего не могу есть. Но вот вчера я, сам того не замечая, наелся сверх всякой меры, а так как меня нисколько не мутило, отправился вечером еще и в Ротонду^** Пале-Рояля, куда сходятся люди со всего света и где у меня было назначено свидание с Пене^***, молодым человеком из Гренобля; ты, наверно, слыхала о нем. Он принадлежит к числу редкостных личностей, самой природой предназначенных иметь решительный характер. Это человек любезный по своей натуре и притом вопреки всем помехам, которые ставит ему в этом судьба. В продолжение четырех лет он занимался торговлей в Марселе, но не перенял провансальской грубости; теперь он постоянно живет в Гренобле, на улице Жан-Жака Руссо, у г-на Рейбо, но ему совершенно чужды как тяжеловесный морализирующий тон, так и плоские шутки жителя провинциального городка; он ничего не принимает близко к сердцу и склонен все обращать в шутку, но сквозь его веселый смех проглядывает доброе сердце, и он на самом деле таков, каким кажется. Это именно та естественность, без которой никогда нельзя понравиться и обладая которой понравишься наверняка.

^* (Маркиза де Тианж - сестра г-жи де Монтеспан, фаворитки Людовика XIV, одна из прославленных женщин XVII века, известная остротою своего ума (ум. в 1693 году).)

^** (Ротонда - парижский ресторан.)

^*** (Пене, Феликс (1782-1850) - товарищ Стендаля по гренобльской Центральной школе, впоследствии богатый коммерсант и мэр Гренобля при Июльской монархии.)

Все мы рождаемся самобытными, и все мы нравились бы именно благодаря этому своеобразию, если бы не лезли из кожи вон, чтобы стать копиями кого-то другого и притом копиями бледными - ведь нужно быть вторым Моле^*, чтобы суметь довести подражание чужих особенностей до должной иллюзии.

^* (Моле, Франсуа-Рене (1734-1802) - знаменитый комический актер.)

 Все, в чем заметна фальшь, бесцветно, скучно, вяло, 
 И лишь естественность нас сразу покоряла.

Найди девятое послание Буало, в котором сей рассудительный муж как нельзя лучше развивает эту великую истину.

Нас было семеро на террасе: Пене, Мант^*, Дюпюи, (молодой коммивояжер торгового дома Лаваль, только что вернувшийся из Испании, где он провел четыре года); далее: Аллегре, провинциал по духу, один из тех, которые естественно приспосабливаются к среднему уровню своего городка и смешны лишь потому, что живут в В... Он был бы вполне терпим, если бы ему довелось родиться в Париже. Наконец, двое глупых провинциалов, которые все время молчали, а если уж раскрывали свои огромные рты, то разрешались какой-нибудь банальностью, вроде: "Зная латынь, итальянский и французский, можно легко изучить испанский, который от них происходит". Нигде, как в Париже, не умеют так улавливать и подчеркивать смешную манеру повторять прописные истины. Ал. Мален^* принадлежит к тем, кто меньше всего в этом грешен. Ты в нем найдешь прекрасные качества.

^* (Мант, Фортюне (род. в 1780 году) - товарищ Стендаля по гренобльской Центральной школе.)

^* (Мален, Александр (1780-1864) - товарищ Стендаля по гренобльской Центральной школе; впоследствии женился на сестре Стендаля Каролине.)

Итак, нас собралось семеро в Пале-Рояле; мы отправляемся к Гриньону в отдельный кабинет. Слабость, вызванная моим недомоганием, заставляет меня сохранять спокойствие среди всеобщего гомона. Но вдруг Дюпюи начинает рассказывать об Испании, о старике Кальдероне, о М. Сервантесе, о Лопе де Вега, о князе Мира^*, первом министре, более могущественном, чем король.

^* (Князь Мира дон Мануэль Годой (1767-1851) - первый министр испанского короля Карла IV. По его инициативе в 1795 году была прекращена война с республиканской Францией, за что Годой и получил свой титул.)

Это приводит меня буквально в экстаз; я всегда любил испанский народ, словно списанный с Сида и Дон-Кихота, и в продолжение трех четвертей часа я испытал одно из живейших наслаждений за долгое время. У Дюпюи необычайно живое, открытое и умное лицо, что еще усиливало иллюзию; мне показалось, что я нахожусь среди этого народа, такого благородного, открытого и великодушного, совершенно лишенного мелкой житейской корысти, и живу, как родной, среди этих приветливых и великих людей, возбуждавших смех своими остроумными творениями, но способных вызвать и восхищение своими славными делами.

Вот одно из живейших наслаждений, которое дает свет; оно не заявляет о себе, потому что им делятся со своим собеседником, о нем не говорят, так как в обществе, то есть среди людей холодных, утративших пыл страстей, за исключением, быть может, одного тщеславия, было бы весьма бестактно рассказывать о какой-либо испытанной вами радости, если вы не в состоянии заразить ею своего собеседника. Вот почему философы нарисовали такие унылые картины светских наслаждений,- они их не знали, потому что никогда не вращались в свете.

Я себе представляю одного из этих господ сидящим в комнате рядом с той, где мы наговорили вчера столько сумасбродных вещей, и несомненно, и глупостей; этот неискушенный человек, верно, при каждой реплике пожимал бы плечами и под конец изрек бы, что такого рода удовольствия и скучны и глупы. Вот уж нет, безмозглый критик! Это вы не поняли, что глупость, которую я только что произнес, была отповедью на слова Аллегре, вызвавшая улыбку у Пене, Манта и Дюпюи, заставившая Аллегре вытаращить свои маленькие глазки, а двух дураков широко разинуть свои огромные рты.

Вот на что обречены философы, никогда не бывавшие в свете; таков Шаррон^*, Паскаль^** и все христианские авторы. Тем же, кто вращался в свете, предшествовала их слава, которая, задевая чужое тщеславие, была причиной того, что с ними никогда не держались на равной ноге, без чего свет скучен. Всего скучнее на приеме у короля двоим: мальчику, оправляющему свечи, и самому королю. И тот и другой находятся вне общества, и если уж держать пари, кому менее скучно, то, верно, все же слуге, так как он, по крайней мере, хоть удовлетворяет свое любопытство и собирает в памяти всякие случаи, которыми будет потом развлекать горничных.

^* (Шаррон, Пьер (1541-1603) - французский философ, богослов и моралист.)

^** (Паскаль, Блэз (1623-1662) - французский математик, философ и писатель-моралист. Последние годы своей жизни был связан с янсенистским кружком Пор-Руайля.)

Вот почему так уныл свет в описании философов; они изображали то, что сами переживали и что в действительности было на редкость безотрадно; прибавь к этому еще и то обстоятельство, что почти все они писали в преклонном возрасте. Случалось ли тебе, хорошо, даже слишком плотно пообедав, проходить мимо стола, уставленного изысканнейшими яствами? Ты, несомненно, испытала отвращение от запаха мясных блюд, которые еще час назад, прежде чем ты успела поесть, показались бы тебе весьма заманчивыми. Таков свет. Философы, уже отказавшиеся от женщин, этой услады нашей жизни, напоминают сытых едоков, которые бы вздумали изобразить радость добравшихся до еды голодных путешественников, описывая собственные ощущения. Не удивительно, что, начитавшись подобного рода описаний, немало молодых людей при старом режиме постригалось в монахи.

Я был очень удивлен, когда, вопреки своим ожиданиям, не встретил в обществе ни совершенно хороших, ни совершенно дурных людей, и решил, что, по несчастью, попал в среду существ холодных и скучных. Когда я приехал в Италию и стал бывать в доме г-жи Петье^*, я совершил множество ошибок, которые до известной степени раскрыли мне глаза, но зато погрузили меня в порядочную меланхолию. Мне казалось, что я достоин лучшей участи, и на самом деле, как все молодые люди, которые носятся с подобного рода ошибочными взглядами, я был тогда и вправду лучше, чем сейчас; у меня была, что называется, открытая душа. Это ослепление доставило мне несколько мгновений самой пленительной иллюзии, о чем не догадывались или что не могли понять женщины, бывшие тому виной; но, вообще говоря, моя слепота внесла мало радости в мое существование: любовь к людям довела меня до мизантропа, то есть я ненавидел людей такими, какие они есть, потому что обожал призрачные существа, вроде Сен-Пре^**, милорда Эдуарда, и т. д., и т. д.

^* (Г-жа Петье (1761-1830) - жена графа Клода Петье (1749-1806), который в 1800 году был чрезвычайным посланником французского правительства при Цизальпинской республике и в канцелярии которого Стендаль работал первое время своего пребывания в Милане.)

^** (Сен-Прё, милорд Эдуард - герои "Новой Элоизы" Руссо.)

Я случайно заговорил о своем ослеплении, от которого с таким трудом вылечился, если это действительно так. Ввиду того, что ты, как и я в свое время, воспитываешься на книгах, мне захотелось предостеречь тебя от заблуждения, могущего сделать тебя навеки несчастной.

Подобного рода ошибки для мужчин не имеют тяжелых последствий; женщин же они на всю жизнь опорочивают. Вспомни бедную Викторину^*.

^* (Викторина Бижильон (1783-1866) - сестра двух друзей Стендаля по гренобльской Центральной школе. Экзальтированная девушка убежала из родного дома, но ее вернули и, предполагая душевное расстройство, поместили в психиатрическую лечебницу, где она находилась под строгим надзором.)

Этот вид заблуждений - естественный и неминуемый результат книжного воспитания. Излечившись от него, обычно начинаешь искать общества людей, уже прошедших через этот кризис, потому что они - цвет общества. Единственный подводный камень, которого в этих случаях следует остерегаться,- это отсутствие естественности. Убедившись, что другие не в состоянии их понять, эти люди усваивают своеобразную манерность речи, засыпают собеседника парадоксами, настолько расходящимися с их истинными чувствами, что, слушая их, вы можете принять их за отъявленных злодеев.

Таким был хорошенький Лобштейн, посещавший г-жу В. Пройдя сам через эту стадию сумасбродства, я почувствовал к нему влечение и подружился с ним в ту пору, когда все его избегали. Глубокие знатоки человеческого сердца находили вполне естественным, что этот искренний человек, настолько искренний, что мог свободно играть роль Цинны, подружился с таким чудовищем, как я, а между тем бедняга Лобштейн был самым простодушным в мире существом, какого мне когда-либо приходилось видеть. Впоследствии он женился на женщине с твердым характером и живет теперь припеваючи в Гамбурге.

Я вдоволь насмеялся с неделю тому назад, убедившись, что нечто подобное произошло и со мной.

Когда нет возможности сочетать воспитание, получаемое от света, с книжным, что было бы самым разумным, надо тщательно отбирать авторов, дающих нам наиболее верное понятие о явлениях, исходя из того, как они изображают великие события и трагические сцены; к ним, бесспорно, принадлежит Шекспир и Плутарх. Заметив, что нам свойственно бесконечно большее количество понятий, чем во времена Плутарха (например, все понятия, относящиеся к упоминаемому ниже письму, как-то: перо, перочинный ножик, бумага, песок,- древние ничего этого не знали), г-жа П. писала одному из своих друзей: "В вашем сердце так же трудно разобраться, как в ваших каракулях, а чувства ваши так же бесцветны, как ваши чернила". Плутарх не понял бы здесь ни одного слова. А между тем эти тонкие сравнения дают возможность выразить малейшие оттенки чувств, оттенки, которых древние, надо думать, не ощущали и, несомненно, не описывали.

У Гомера ты не найдешь ни одной изысканной мысли (у Тассо их полни), как не найти их даже во времена Шекспира.

Мольер старался смешить и с этой целью изображал разных чудаков в том виде, в каком они могут встретиться в действительности. Этот автор лучше всех знакомит с человеческим сердцем, но к нему нужен ключ. Наблюдая людей вокруг себя, я каждый день улавливаю смысл ряда черт, на которые я легкомысленно не обращал внимания, когда читал этого великого знатока человека.

Лабрюйер^* верно изобразил нравы современного ему светского общества; сейчас картина получилась бы совсем иная - благовоспитанные люди в наше время стали несравненно рассудительнее и добропорядочнее. Прикидываясь веселым, в конце концов перестаешь думать о своих горестях; таким образом можно расположить себя как на веселый, так и на печальный лад. Вот уже два месяца, как мне будто нечему радоваться, между тем я более весел, чем когда-либо, ибо господь бог меня вразумил, что страдать глупо, а единственное лекарство от случившейся беды - это перестать о ней думать или же посмеяться над ней. А раньше я думал, что обращаю свои беды в шутку и потому забываю о них благодаря совершенной случайности. Последуй моему примеру, и, приложив некоторые усилия, ты тоже к этому привыкнешь.

^* (Лабрюйер (1645-1696) - известный моралист, автор "современных характеров, или нравов".)

Это самый ценный секрет, каким я с тобой могу поделиться; советую тебе при этом еще изучить сердце и ум человека. Ты достаточно хорошо изучила сердце, к тому же у тебя пылкая душа, помогающая тебе в нем разобраться. Остается только ум. В ближайшем будущем я пришлю тебе "Идеологию" Траси^* - в ней говорится о том единственном, что будет жить: все остальное - вопрос моды, и то, что кажется прелестным сейчас, в XIII году, будет смешным в XL. Как следует изучив человека, ты к шестидесяти годам будешь самой умной женщиной в Париже. Если нам посчастливится дожить до того времени, мы с тобой поселимся в одном доме и приятно проведем закат наших дней, составляя списки страстей: тщеславие, самолюбие, ненависть, и т. д., и т. д.- и переживаний, с ними связанных, как-то: надежда, наслаждение, отчаяние. Обрати внимание на душевные склонности, например, привычку Доранта^** лгать любому собеседнику, и рядом с каждым определением опиши случаи, где ты подметила проявление этой склонности.

^* (Траси, Дестют де (1754-1836) - философ-сенсуалист, основоположник науки "идеология". Его главное сочинение "Элементы идеологии" (1804-1817) было постоянным чтением Стендаля. В 1817 году Стендаль лично познакомился с Траси, а в 1820-х годах посещал его салон.)

^** (Дорант - герой комедии Пьера Корнеля "Лжец".)

Прощай. Ты счастливая, тебе не приходится изучать банковское дело^*, чтобы создать себе положение. Несмотря на все мое отвращение к святошам, будь сейчас 1750 год, а не 1805-й, я бы сделался аббатом, чтобы мирно коротать свои дни вдали от Смита^**.

^* (...изучать банковское дело...- Вместе со своим другом Мантом Стендаль хотел основать банкирский дом "Мант, Бейль и К°" и для этого изучал банковское дело.)

^** (Смит, Адам (1723-1790) - знаменитый английский экономист и философ, основатель науки политической экономии. Стендаль читает, по-видимому, его "Исследование о природе и причинах богатства народов" (1776). Позднее Стендаль заинтересуется этическим учением А. Смита.)

Понравится ли тебе это или нет, но я хочу принести тебе пользу, когда приеду весной; прочитай Кондильяка^*, Траси, Гоббса. Короче говоря, упражняй свой ум, если хочешь, чтобы за тобой ухаживали в 1845 году, когда мы с тобой начнем стариться; помни: то, что кажется современным женщинам чрезмерно ученым, через сорок лет будет насущной необходимостью. Наш век идет вперед, не отстанем от него и мы.

^* (Кондильяк (1715-1780) - французский философ-сенсуалист.)

Когда живешь в семье и видишь, что домашние тебя жалеют и сочувствуют тебе, невольно поддаешься малейшему неприятному ощущению и носишься со своими страданиями вместо того, чтобы стараться вовсе не страдать, и в некотором роде уподобляешься г-же Романье^*. Если обращать исключительное внимание на свои муки, как душевные, так и телесные, можешь их усилить до бесконечности.

^* (Г-жа Романье (1755-1835) - троюродная сестра матери Стендаля, частая гостья в доме Ганьоноа и Бейлей.)

Избалованный ребенок готов плакать из-за любого пустяка,- разумный же человек прилагает усилия, чтобы страдать возможно меньше: не обращая внимания на свои болезни и привыкая шутить над своими огорчениями, он в конце концов начинает и наедине с собой подтрунивать над ними, в то время как избалованный ребенок заливается слезами.

Читай Сен-Симона^*, если можешь; читай Кондильяка, если он не наводит на тебя скуку; Дестют много занимательнее. Главное, чтобы доставить мне удовольствие, пиши хоть раз в неделю.

^* (Сен-Симон, герцог де (1675-1755) - политический деятель и писатель; в его обширных "Мемуарах об эпохе Людовика XIV и Регентства" дана широкая картина быта и нравов эпохи абсолютизма.)

Для того, чтобы мой будущий приезд не оказался для тебя столь бесполезен, как и последний, я хочу по крайней мере научить тебя декламации, ведь учимся же мы танцам, чтобы выработать у себя грациозную походку. Ты ждешь нежного брата, но к тебе приедет скучный педант, который, вместо того чтобы развлекать тебя, целый день будет читать тебе нотации. Но развлекать может всякий, а говорить с тобой откровенно могу лишь я. Не в интересах поклонника твоего или мужа будет проявлять к тебе суровость. Итак, мы систематически пройдем с тобой, во-первых, курс идеологии, во-вторых, литературы и, наконец, займемся декламацией. Что я от тебя за это получу? Вот что: выбери себе четыре - пять ролей и читай их по вечерам, чтобы знать назубок; я этого требую, потому что это тебе пригодится на всю жизнь.

В следующем же письме обещай, что ты это выполнишь. Предпочтительно останови свой выбор на ролях Цинны, Ореста^*, Севера, Мизантропа, Лжеца, Гермионы, Андромахи, Федры. Спиши их для этой цели. Каждый день прочитывай вслух по 20 стихов; не приходи в уныние, если это тебе покажется скучным, а подумай, что именно скуке Екатерина Великая (супруга Петра III, см. "Заговор" Рюльера)^** обязана своим престолом. Будь так же сильна духом, как она. Скучные минуты в твоем возрасте, если они пошли на толковое дело, осчастливят тебя на всю остальную жизнь. Если у меня когда-либо будут дети, когда им исполнится двадцать лет, я засажу их на полгодика в тюрьму. Обещай же мне выучить эти роли; начни с Мизантропа и Гермионы. Ты увидишь, когда приедешь в Париж, как тебе будет полезно правильно говорить; в Гренобле говорят очень плохо, там произносят pere, mere, как будто там было e и avis, cents, deux с s на конце.

^* (Орест, Гермиона, Андромаха - действующие лица трагедии Расина "Андромаха"; Федра - героиня одноименной трагедии Расина; Север - персонаж трагедии Пьера Корнеля "Полиевкт"; Цинна - главный герой одноименной трагедии П. Корнеля.)

^** (Рюльер (1735-1791) - французский дипломат и историк. В начале 1760-х годов был секретарем французского посольства в Петербурге и очевидцем дворцового переворота 1762 года. Вернувшись во Францию, написал "Анекдотическую историю революции 1762 года в России" (1797). Эту книгу и имеет в виду Стендаль.)