|
31. Сестре Полине
25 декабря 1810 года.
Я только что испытал большое счастье, моя дорогая Полина: святой рождественский день принес мне немного спокойствия; давняя склонность души побудила меня заняться чтением и выбрать книгу, соответствующую тем занятиям, которые воспламеняли меня в годы бедности, проведенные в Париже. Итак, с наслаждением, раз двадцать откладывая книгу, я прочел первые восемьдесят страниц сочинения Бёрка*, озаглавленного "Исследование о возвышенном". Каждую минуту меня отвлекали мои нынешние честолюбивые мысли, но вслед за тем я чувствовал сожаление, что не живу больше в мире тех благородных, сильных и трогательных идей, которые целиком занимали меня, когда, обитая на улице Анживилье, против прекрасной колоннады Лувра, и зачастую не имея в кармане и шести франков, я проводил целые вечера, созерцая яркие звезды, заходящие за фасадом Лувра. Вот уже полгода, как я не имел времени поразмышлять о своем чтении, да и чтение ограничивалось романами Лафонтена**, так как их можно начать и бросить в любую минуту. Так и теперь, читая своего Бёрка, я отвлекался, чтобы упрекнуть себя за тот или иной несделанный визит. Влиятельные друзья помогли мне; у меня теперь прелестная квартира, простая, благородная, с очаровательными гравюрами на стенах - дышится в ней легко. Я пытался наслаждаться моим новым жилищем, как если бы сохранил душу 1804 года, но это уже почти невозможно. Из окна моего маленького кабинета открывается изумительный вид: я любовался закатом солнца среди дождя и тяжелых туч, разорванных бурным ветром. С сожалением думал я о Белиле, который мчится на почтовых в Ларошель, куда он послан с поручением. Он уехал вчера, и я остался один на два или три месяца. Машинально я выдвинул ящик своего письменного стола, куда кладу интересные бумаги.
* ()
** ()
Открываю небольшое письмо: оно от тебя, никогда я так живо не чувствовал сладость любви к тебе! Это милое письмо написано в среду 15 марта. Но в каком году? Мне это неизвестно. Штемпель пришелся с краю, видно только 20 марта 18... Все, что ты говоришь,- в полной гармонии с тем, что я чувствую. Точно как если бы я читал себя самого. Сходство почерка еще увеличивало эту иллюзию.
Передо мной очаровательная гравюра Порпорати*, называющаяся: "Il Bagno di Leda"**. При виде ее глупцы тотчас изрекли бы свой приговор: "Непристойно". Тем не менее советую тебе купить ее (она стоит четырнадцать франков); это одна треть картины божественного Корреджо, находящейся в музее. На гравюре - три женщины, два лебедя и один орел. Рядом меня портрет божественного Моцарта, купленный в Вене у Артарии***, который близко знал Моцарта и убедил меня, что портрет очень похож.
* ()
** ()
*** ()
Завтра дают "Nozze di Figaro", но мне придется пропустить первую половину спектакля, чтобы пойти в один дом, где я был представлен в прошлую среду. Я пробыл тогда четверть часа и видел там г-жу Рекамье* - она очаровательна, и, кроме нее, совсем не очаровательную, но достопримечательную г-жу Тальен**. Зачем ты нынче не побывала в Париже! Постарайся приехать сюда в 1811 году. Не буду, однако, скрывать, что я непременно приеду поцеловать тебя, хотя бы для этого пришлось дезертировать! Мне слишком хочется тебя повидать. Прощай, самое любимое мною на свете существо! У меня навертываются слезы. Сожги мое письмо.
* ()
** ()
|