41. Г-ну Руссу, Главному делопроизводителю г-на Делоша, Нотариуса. Париж, ул. Гельвеция, № 57

Не имеете ли вы случайно, сударь, известий от г-жи Барковой? В тот день, когда мы прибыли сюда, я, как и полагается, покинул свой пост и пошел бродить по всем пожарам, чтобы попытаться разыскать г-жу Баркову. Я никого не нашел. Наконец, три-четыре дня тому назад я встретил некоего г-на Огюста Феселя, арфиста, который сообщил мне, что за несколько дней до нашего прибытия она уехала в Санкт-Петербург, что из-за этого отъезда она почти окончательно поссорилась со своим мужем, что она беременна, что она почти всегда носит зеленый козырек над глазами, что муж ее маленький, некрасивый и, по мнению г-на Феселя, очень ревнивый и очень нежный. Он добавил, что, как ему кажется, у г-жи Барковой едва хватит денег доехать до Франции, что муж ее не блещет ни красотой, ни богатством. Все эти сведения не слишком отрадны. Может быть, г-н Фесель за что-нибудь сердится на г-на Баркова.

Я решил, сударь, что наша дружба с г-жой Барковой обязывает меня собрать эти грустные сведения. В настоящий момент Петербург совершенно отрезан от Москвы. Мне кажется, ей будет трудно переехать из Петербурга в Париж. Вероятно, она останется в Петербурге. Но как она договорится с мужем и что с ним сталось в этой неразберихе? Это вы, вероятно, узнаете раньше меня, сударь. Не будете ли вы столь исключительно добры в случае, если вы выясните что-нибудь, дать мне об этом знать. Если она приедет в Париж, она может поселиться в моей квартире на улице Нёв-де-Люксамбур, № 3. Я был бы в восторге. Будьте добры сказать ей об этом и устроить ее. Что касается писем, то не откажите в любезности передать их г-ну Марешалю, личному секретарю его превосходительства графа Дарю, отель Эльбёф, площадь Карусели.

Простите, сударь, мою пачкотню, я пишу вам ночью, страшно тороплюсь и в то же время диктую пяти или шести людям. Примите уверения в совершенном моем почтении.

А. Бейль.