58. Сестре Полине

Если когда-нибудь, милый друг, ты позволишь себе роскошь иметь любовника, помни, что легче всего выдать себя тогда, когда ты с ним в ссоре. Так как Пиявка^* сорвался с цепи от ревности, г-жа Пьетрагруа объявила мне, что нужно отсюда на время уехать. Она добавила, что победители Москвы не должны бояться холода и что, благо Италия не простирается до Гренобля, я должен проехаться туда; что это избавит нас от разлуки, когда мы уже поселимся в Венеции. Я пытался защитить свои интересы - все было напрасно. Пришлось отправиться в Турин; но выйти из прелестного бального зала, ярко освещенного, где вы танцуете с вашей возлюбленной, очутиться на улице в сырую погоду и попасть в дыру с навозом - все это и отдаленно не напоминает того, что пришлось бы испытать моему сердцу, если бы я покинул милую Италию для скучного Гренобля, где мы, если помнишь, изнывали от тоски год тому назад.

^* ("Пиявка" - муж Анджелы Пьетрагруа.)

И вот я остановился в Турине.

Двадцать третьего я напишу г-же Пьетрагруа, что я вернулся и не завяз в снегах Мон-Сени.

Отправь по почте прилагаемое письмо одного молодого испанского офицера, у которого прелестная возлюбленная в Милане^*, что очень поднимает его в моих глазах. Будь ради меня внимательна к Алларам, чтобы они не считали меня чудовищем за то, что в тридцать два года, разоренный, я добиваюсь выделения мне законной доли в двадцать пять тысяч.

^* (Руан.- Стендаль был в то время в Милане.)

Ах, мой милый друг, какую ужасную новость я узнал из газеты, которую мне только что принесли! Умерла г-жа Дарю. После тебя она была моим лучшим другом на свете; я не могу больше писать, прощай.

 О боги! мертв Ахилл, но здравствует Терсит!