|
76. Барону де Маресту
Милан, 20 октября 1820 года.
Нужно ли мне повторять вам, что у вас неограниченная власть над "Любовью".
Если вам встретится что-нибудь дикое, фальшивое, странное, оставьте это: но если вы найдете что-нибудь смехотворное,- вычеркивайте. Посоветуйтесь с любезным Ленге, которого я просил, чтобы он, правя корректуру, отмечал места, могущие дать повод к насмешкам.
То, что вы находите фальшивым, преувеличенным, непонятным, может быть, кажется вам таким, а мне - нет.- Исправьте также ошибки во французском синтаксисе.
Я с нетерпением жду, когда вы мне сообщите, что получили рукопись; другой у меня нет. Как только будет хоть один корректурный лист, пошлите мне его по обычному адресу. В деревне я буду развлекаться выправлением стиля для второго издания. Через полгода вы получите "романтическую" комедию.
Если у вас хватит терпения прочесть "Любовь", скажите мне откровенно, что вы о ней думаете. Ленге она покажется неясной, преувеличенной, слишком лишенной украшений. Поторопите Шансона; заплатите ему тем, что у вас есть и что есть у Ламбера.
Я хотел бы, чтобы туда, где я сейчас нахожусь, не присылали ни одного экземпляра. Из зависти, вызванной "Живописью", многие стремятся клеветать на меня. Но, оказывается, эта клевета почти ни к чему не привела. С должным тактом раскройте историю моей жизни взорам итальянцев, которых вы увидите в Париже. Я полностью доверяю циничному графу Стендалю, я считаю его совершенно честным человеком.
Я много думаю о вашем проекте съездить в Рим. Главное возражение - это то, что я люблю озера, расположенные здесь по соседству. Я без больших затрат провожу там несколько недель в году. Мне кажется, что здесь люди не такие мерзавцы, как самые цивилизованные римляне. Четыре часа музыки каждый вечер стали для меня потребностью, которую я предпочитаю м-ль Марс и Тальма. Видите, насколько мы различны! Наконец, к этой стране я чувствую что-то вроде ненависти, это инстинктивное, а не идущее от рассудка чувство; по-моему, она представляет все самое низкое, прозаическое, подлое в жизни; но довольно об этом.
На озерах я только что прочел Байрона. Решительно, стихи мне надоедают, потому что они не так точно выражают мысль, как проза. Ребекка в "Айвенго" доставила мне больше удовольствия, чем все "Паризины" лорда Байрона. Что вы скажете об этом все растущем отвращении к стихам? Поскольку я пишу комедию в прозе, может быть, это зависть бессилия? Чувствуете ли вы такое же отвращение? Чувствует ли его Крозе? Получили ли вы письмо из Лиона? В своих письмах никогда ничего не называйте, время от времени вставляйте главное слово по-английски, а в остальном пишите все, что вам приходит в голову. Бедный молодой поэт*, трагедию которого я вам послал, находится в темнице, но не в Эдинбургской, а в Миланской. Неужели превосходный талант Крозе погибнет от бездействия в Труа? По-моему, он рожден, чтобы писать историю. Он горяч, ненавидит ребячливость, либерален, терпелив, точен. Я с удовольствием прочел "Письма" О. Тьерри** в "Courrier". Это так же хорошо, как и то немногое, что я видел из его истории Франции. Я в особенности глубоко уважаю иезуита Даниэля*** и презираю либерала Мезрэ****; к их человеческим качествам отношение у меня было бы обратное. Я хожу вокруг да около, потому что не смею написать вам, чем полны мои мысли.
* ()
** ()
*** ()
**** ()
Все здесь очень спокойно, что бы ни говорили либералы.
Поздравляю храброго д'Аргу, я в восторге от его опуса*. Ах, если бы я мог заставить его проглотить комментарии де Траси и Бентама, только что напечатанные у Боссанжа! Напоминайте ему почаще обо мне. У меня не хватает 5 или 6 номеров "Эдинбургского обозрения"; вы оставили себе некоторые номера?
* ()
Обри
|