Глава 2. "Личный интерес"

1

В 1800 г., советуя сестре читать "Логику" Кондильяка,^* Стендаль просто вспоминал уроки Дюпюи или Дюбуа-Фоптанеля. Сам он принялся за эту книгу только через полтора года, после возвращения из Италии. И тотчас же пришел в полный восторг: в одной "Логике", по его мнению, заключено больше мыслей, чем во всех библиотеках мира. Если прочесть эту маленькую книжку в 213 страниц, можно без труда изучить все науки, начиная от алгебры и кончая грамматикой: ведь логика - не что иное, как искусство рассуждать^**.

^* (27 декабря 1800 г.: Correspondance, t. I, р. 30.)

^** (Июль 1802 г.: Correspondance, t. I, р. 69. В издании, которым пользовался Стендаль, было не 213, а 203 страницы.)

Однако это чтение не получило отражения ни в его переписке, ни в его мышлении, и энтузиазм остался безрезультатным. Кондильяк наводил на него скуку, и уже в 1804 г. чтение этого "сухого" аббата было для него сущим наказанием^*.

^* (Июль 1804 г.: Pensees, t. II, р. 206.)

Желая "познать человека", Стендаль в декабре 1802 г. открыл сочинения Вовенарга, лет за пять до того переизданные со значительными дополнениями^*. Как раз в это время обнаруживается интерес к Вовенаргу и в официальных литературных кругах. В апреле 1803 г. во Французской академии была организована специальная комиссия по изучению Вовенарга, одним из членов которой был и Дестют де Траси^**.

^* (Стендаль пользовался всеми тремя изданиями: 1746, 1747 и 1797 гг. См.: G. Saintville. Stendhal et Vauvenargues. In: Etudes stendhaliennes, 1938.)

^** (См.: G. Saintville. Vauvenargues et l'Academie Francaise. "Revue d'histoire litteraire de la France", 1937.)

Стендаля заинтересовало название основного произведения Вовенарга - "Введение в изучение человеческого ума". Стендаль заполнил десятки страниц выписками из этого и других сочинений Вовенарга, излагая, а иногда и искажая его мысли. Едва ли он углублялся в проблемы свободы воли и веры; его увлекли размышления Вовенарга об уме и душевной жизни, об искусстве писать, о французских поэтах XVII в. Он любил этот жанр мелких философических размышлений о разного рода предметах, преимущественно психологического характера, потому что они вызывали его на самостоятельное творчество^*.

^* (См. письмо от 23 июня 1808 г.: Correspondance, t. Ill, p. 117. Здесь Стендаль имеет в виду максимы Вовенарга.)

Но Вовенарг не был для него учителем философии в собственном смысле слова, он не дал ему никакой системы, которую начинающему философу трудно было бы извлечь из вороха бесчисленных максим. В записях Стендаля чередуются разнообразные мысли, заимствованные у Вовенарга или внушенные им: здесь и сравнительная оценка Расина и Буало, и ирония по отношению к высшему свету, и мысли о различии страстей и вкусов. Вовенарг заинтересовал Стендаля своей "моралью чувства", характерной для всего XVIII в., столь же характерной критикой тщеславных "людей света", апологией страсти и добродетели - идеями, которыми увлекал его Руссо. Он находит у Вовенарга свои собственные мысли. "Все мои открытия заключаются здесь", - пишет Стендаль, прочтя и "Размышлениях о разных предметах" параграф "О душе", где Вовенарг превозносит чувствительность ("душу") над "умом" и "воображением"^*.

^* (V auvenargu es. Reflexions sur divers sujets, reflexion VI: "De Fame". Oeuvres morales, t. I, 1874, pp. 108-109. Цит. по: G. Saintville. Stendhal et Vauvenargues, p. 43.)

Проповедуя чувствительность и считая ее величайшим достоинством подлинного, естественного человека, Вовенарг в сознании Стендаля оказался "руссоистом" и потому вызывал его восторги. Но разоблачая современный "бездушный" свет, показывая, согласно традиции Ларошфуко, эгоистическую основу с виду бескорыстных поступков, Вовенарг готовил Стендаля к более последовательной утилитарной философии Гельвеция, для которого обнаружение эгоистической природы человека было не разоблачением его, но построением новой морали. Вовенарг явился для Стендаля мостом от Руссо к Гельвецию.

Действительно, он перечитывал Вовенарга уже в самый разгар своих гельвецианских увлечений, в апреле 1804 г., и остался им очень доволен^*. Но теперь он понимал его несколько иначе и, делая выписки из "Размышлений", "исправлял" его в духе Гельвеция. Вскоре Вовенарг перестал его удовлетворять: в нюне он показался ему скучным, а в сентябре, познакомившись с Гоббсом, Стендаль решил, что "Размышления" - книга весьма посредственная^**. Систематическое философское построение Стендаль нашел в книге Гельвеция.

^* (14 апреля 1804 г.: Journal, t. I, p. 100. Cp. 21 апреля 1804 г.: Journal, t. I, p. 108.)

^** (8 июня 1804 г.: Correspondance, t. I, p. 191. То же впечатление и через четыре года. См. письмо к Полине от 23 июня 1808 г.: Correspondance, t. III, р. 117. К сожалению, в цитированной работе Сенвиля мы не найдем никаких указаний на роль Вовенарга в умственном развитии Стендаля.)

Трактат "Об уме" он прочел впервые в декабре 1802 г. и тотчас же был им покорен^*. Уже в набросках к своей поэме "Фарсалия" он ссылается на мысли Гельвеция о поэтическом творчестве, в январе 1803 г. усваивает и целиком принимает учение "глубокого и еще неоцененного" философа, а 8 февраля излагает теорию "личного интереса", которой останется верен всю свою жизнь^**.

^* (В "Жизни Анри Брюлара" Стендаль сообщает, что он знал Гельвеция еще в 1800 г. (Vie de Henri Brulard, pp. 334, 409). Но это не соответствует действительности. Стендаль, как всюду в этой книге, смешал хронологические плоскости и события 1803 г. датировал 1800 г. Все следы чтения Гельвеция в творчестве Стендаля указаны в книге: Jules С. Alciatore. Stendhal et Helvetius. Les sources de la philosophie de Stendhal, 1952.)

^** (20-24 декабря 1802 г.: Melanges de litterature, t. T, p. 337; 9 января 1803 г.: Pensees, t. I, p. 48; 29 января 1803 г.: Correspondance, t. I, pp. 85-91; 30 января 1803 г,: ibid., t. I, pp. 98-99; 8 февраля 1803 г.: ibid., t. I, pp. 105-106.)