2. Маленький бал-маскарад Анри Бейля

Всю жизнь, будь то даже дневник или письма, Анри Бейль пользовался все новыми и новыми псевдонимами. От Стендаля - ставшего знаменитым - до Уильяма Крокодила, включая Ассюжети (Налогоплательщик (фр.).), барона Резине, Корнишона (Огурчик, корнишон (фр.); с 1808 г. - дурень, олух (разг. фр.).), командира батальона Коста, Кюрьозите (Любопытство; вещь, вызывающая любопытство (фр.).), Доминика, Сезара Бомбе, Жюля Пардессю (Пальто (фр.).), Л'Аннюие (Скучающий, досадующий (фр.).), его высочества принца де Вилье, Тимолеона дю Буа или Торичелли, - всю жизнь он находил удовольствие в том, чтобы прятаться под маской.

Мериме в своих "Заметках и воспоминаниях" посмеивается над этой манерой. "У Бейля, - пишет он, - сложилась диковинная привычка окружать себя тайной в делах самых незначительных, дабы сбить со следа полицию, которую он, возможно, считал достаточно наивной, чтобы придавать значение салонной болтовне. Никогда не написал он письма, не поставив под ним вымышленную подпись, и помечал письма Абейем вместо Чивитавеккьи. Заметки, которые он делал постоянно, были своего рода загадками, и сам он оказывался неспособен разгадать, что они означают, если запись была сделана несколько дней назад".

В сущности, Мериме, строивший вполне конформистскую карьеру - поскольку в период Второй империи он стал своего рода официальным писателем, - не мог принимать всерьез подобные предосторожности, поскольку сам в них не нуждался. Различные французские и итальянские полицейские органы были достаточно "наивны", чтобы интересоваться "салонной болтовней" Стендаля, так как он был занесен в картотеку, в 1827 году изгнан из Милана и в 1830-м сочтен нежелательным для роли консула в Триесте. Австрийская полиция даже подозревала его в том, что он карбонарий. Вот, для примера, отрывок из ежедневного отчета полицейского комиссара, на которого была возложена слежка за французским консулом во Флоренции (1832-1833) Анри Бейлем:

"31 мая 1833 г. Французский консул Бейль вышел из Швейцарского пансиона без четверти десять утра 29 числа сего месяца. Он пошел один в "Кафе де колонн" на Виа-деи-Леньяджоли, а некоторое время спустя в читальное заведение Вьессе, где пробыл до полудня.

Он вернулся в "Кафе де колонн" и потом, как обычно, в заведение Вьессе. Он вышел оттуда в пять часов вместе с адвокатом Сальваньоли... с коим пообедал в своем обычном ресторане. Они ушли оттуда без четверти семь, чтобы направиться в лавку часовщика Торре, на набережной Арно, и, выйдя вместе, расстались на Виа-деи-Рондинелли. Возле церкви Санта Мария Маджоре Бейль встретился с профессором Джованни Баттиста Никколини, с которым разговаривал четверть часа. Расставшись с ним, Бейль пошел в "Кафе Вольпи", Виа-дель-Кокомеро, где сел за столик на террасе. Там к нему вскоре присоединился адвокат Сальваньоли и неизвестное лицо, задержавшееся ненадолго. Бейль вместе с адвокатом отправился к этому последнему, на Виа-деи-Серви. Бейль пробыл там некоторое время, потом, выйдя один, пошел на Виа-дель-Кокомеро в дом, где сдаются комнаты, позади часовни Мадонны с пятью светильниками. Второй этаж там занимает девица из Болоньи, имя которой пока неизвестно. Бейль не выходил от нее, во всяком случае, до девяти, когда наблюдатель удалился. Вышеозначенная болонезка слывет любезницей..." (Del Litto Vittorio. La Vie de Stendhal.)

Небезынтересно отметить, при каких обстоятельствах Анри Бейль избрал псевдоним Стендаль, впервые появившийся в 1817 году, когда он пишет "Рим, Неаполь и Флоренцию". Откуда этот на первый взгляд странный выбор? Витторио дель Литто дает этому тонкое и представляющееся вполне обоснованным объяснение (Ibid.) - "Рим, Неаполь и Флоренция" - это не просто рассказ о туристической поездке, совершенной в 1811 году по прекрасной Италии, богатой театрами, музеями, памятниками, произведениями искусства, следами религий прошлого. Во всяком случае, речь идет о туризме на стендалевский манер: политика никогда не упускает здесь своих прав. На деле "Рим, Неаполь и Флоренция" для автора только повод, чтобы осветить ситуацию, сложившуюся в Италии после падения императора и возвращения прежних королей, сметенных Революцией. Его философия ясна. Он считает, что вступление в Италию армии Бонапарта дало толчок развитию культуры, тогда как Ватерлоо затормозило "на столетие" движение Истории. Достаточно подрывные речи, которые могли стоить ему серьезных неприятностей в период реакции и белого террора. Именно поэтому он и укрывается под псевдонимом "Г-н де Стендаль, кавалерийский офицер". Стендаль - поскольку таково название (если не считать лишнего "h" в слове Stendhal) прусского городка, а Бурбоны - не так ли? - обязаны своим возвращением на престол австрийским и прусским войскам. Тем самым автор приобретает как бы невинный вид. Кавалерийский офицер - поскольку, как правило, люди этого сословия не считаются зараженными подрывными идеями.

Внешние приличия соблюдены, и "г-н де Стендаль, кавалерийский офицер" не лишает себя в книге удовольствия заняться контрабандой, скромно требуя для каждого народа всего лишь права самому решать свою судьбу.

Можно понять, что у него были вполне основательные причины для того, чтобы стараться затемнить политические аллюзии, которыми изобиловали его книги, где король Луи-Филипп превращается "в величайшего плута из kings", приписывая все эти намеки то барону Пато, то Годо де Моруа или Смиту и К°.

Но коль скоро маска оказалась полезной, совершенно очевидно, что эта маскировка стала доставлять ему неизъяснимое удовольствие, и необходимость, вызываемая протаскиванием контрабанды, сплелась с радостью мистификации. Об этом, в частности, свидетельствует приложение к "Жизни Анри Брюлара", где он уточняет для господ из полиции: "Эта книга - роман, написанный в подражание "Векфильдскому священнику". Герой, Анри Брюлар, описывает свою жизнь в пятьдесят два года, после смерти своей жены - знаменитой Шарлотты Корде". Или: "Г-дам из полиции, здесь нет ничего политического. Герой этого романа кончает тем, что становится священником, подобно Жослену". Или еще такой вариант: ""Жизнь Анри Брюлара", написанная им самим. Роман. Деталь, взятая из "Векфильдского священника". Г-дам из полиции, в этом романе нет ничего политического. Его план: человек, проявляющий свою экзальтированность в различных областях, который, мало-помалу проникшись отвращением и просветившись, кончает тем, что посвящает себя служению отелям (Стендаль здесь играет на одинаковом звучании слов autel("алтарь") и hotel ("отель"). - Прим, перев.").

Ясно, что в данном случае Стендаль не столько даже стремится сбить со следа ищеек Луи-Филиппа, сколько позабавиться сам и подмигнуть своему читателю. Точно так же он забавлялся, когда, впервые вступая в весьма утонченный салон г-жи Ансело, приказал доложить о себе как о г-не Сезаре Бомбе, поставщике ночных колпаков для армии, и импровизировал на эту тему, разя ядовитыми эпиграммами академиков, которые были тут завсегдатаями.

Любовь к контрабанде переплетается у Стендаля, я уже говорил, также с желанием оградить себя от насмешек и, наконец, с естественной для творца склонностью жить жизнью многих персонажей, менять шкуру, становясь "господином, мелькнувшим в толпе", как выражается у Мюссе Фантазио (См. действие I, сцену 2 комедии Альфреда де Мюссе "Фантазио".). "Поверят ли мне? - говорит Стендаль в "Воспоминаниях эготиста". - Я охотно носил бы маску".

Итак, у г-на де Стендаля, кавалерийского офицера и писателя на досуге, было много разнообразных обличий: число их почти достигает двух сотен. Поль Леото (Леото Поль (1872-1956) - французский писатель и журналист.) выявил в его переписке сто семьдесят семь.