Глава V

Моцарт судил о своих собственных произведениях беспристрастно, а подчас и с такой строгостью, какую он не очень-то потерпел бы от посторонних. Император Иосиф II любил Моцарта и сделал его своим придворным капельмейстером; но государь этот мнил себя любителем музыкального искусства. Путешествуя по Италии, он страстно увлекся итальянской музыкой, и немногие итальянцы, находившиеся в придворном штате, делали все, чтобы у него сохранилось это пристрастие, которое, впрочем, на мой взгляд, можно считать вполне обоснованным.

О первых успехах Моцарта итальянцы давали такие отзывы, в которых было больше зависти, чем справедливости, а император, почти не имевший собственного мнения, с легкостью присоединялся к суждениям этих дилетантов. Однажды, только что прослушав репетицию комической оперы ("Похищение из сераля"), им же самим заказанной Моцарту, он сказал композитору: "Дорогой Моцарт, это слишком хорошо для наших ушей: тут чересчур много нот". "Простите, ваше величество,- ответил Моцарт очень сухо,- здесь ровно столько нот, сколько нужно". Иосиф на это ничего не сказал и был как будто несколько смущен ответом; но после первого же спектакля он отозвался об опере с самой большой похвалой.

В дальнейшем самому Моцарту это произведение несколько разонравилось; он внес много поправок и сокращений; после этого, играя на фортепьяно одну из наиболее понравившихся публике арий, он сказал: "Это хорошо для камерного исполнения, но для сцены здесь слишком много разглагольствования. В ту пору, когда я написал оперу, я находил удовольствие в том, что делал, и нигде не замечал длиннот".

Моцарту была совершенно чужда корысть; наоборот, по характеру своему он был склонен к благотворительности: он нередко давал деньги любому и еще чаще тратил их совершенно необдуманно.

В один из приездов Моцарта в Берлин король Фридрих-Вильгельм II предложил ему три тысячи талеров (одиннадцать тысяч франков) жалованья, если он пожелает остаться при дворе и взять на себя управление королевским оркестром. Моцарт ответил только: "Как? Неужто мне покинуть моего доброго императора?" Между тем в Вене у Моцарта не было тогда определенного жалованья. Впоследствии один из друзей упрекал композитора за то, что он не согласился на предложение прусского короля; но Моцарт ответил: "Мне нравится жить в Вене; император меня любит, а деньги меня мало беспокоят".

Затеянные против него при дворе интриги вынудили Моцарта подать Иосифу прошение об отставке; но одно только слово императора, который любил композитора и особенно его музыку, заставило Моцарта сразу же изменить решение. Он не сумел воспользоваться этой благоприятной минутой и попросить, чтобы ему дали постоянное жалованье. Но в конце концов самому императору пришла мысль обеспечить судьбу своего любимца; к сожалению, он посоветовался обо всем необходимом для этого с одним из тех, кто не принадлежал к числу друзей Моцарта; данное лицо предложило назначить ему жалованье в восемьсот флоринов (немного меньше двух тысяч франков). Более высокого оклада Моцарт так никогда и не добился. Он получал это жалованье как придворный композитор, но по данной должности ему, в сущности, ничего не приходилось делать. Как-то раз, на основании одного из общих правительственных распоряжений, столь нередких для Вены, его запросили о том, какое содержание он получает от двора. Моцарт в запечатанном письме ответил: "Слишком большое за то, что я сделал, слишком незначительное за то, что я мог бы сделать".

Торговцы нотами, директора театров и другие состоятельные люди постоянно злоупотребляли его широко известным бескорыстием. Именно поэтому значительная часть его фортепьянных пьес не принесла ему никакого дохода. Он писал их в угоду людям, с которыми ему приходилось общаться и которым хотелось получить лично для себя ту или иную пьесу, вышедшую из-под его пера; в таких случаях Моцарту нужно было считаться с уровнем музыкальной подготовки, полученной данными лицами. Этим объясняется, почему среди его пьес для клавесина много таких, которые, на наш взгляд, его недостойны. Венский продавец нот Артариа и другие его собратья по ремеслу умудрялись доставать себе копии с фортепьянных сочинений Моцарта и печатать их без предварительного согласия автора, которому они за это не предлагали даже гонорара.