Глава VII. Война гармонии с мелодией

Я прошу позволить мне одно отступление; оно намного сократит все, что мне пришлось бы говорить о бурной жизни Россини, начавшейся вслед за этим, и всех нападках, которые стали влиять на его судьбу, с тех пор как педанты почтили его своей ненавистью и все большие и малые композиторы объединились против него.

Зависть к Россини, пробудившаяся в Болонье, помешала ему иметь успех, которого он так легко добивался в молодые годы.

Россини смеется над педантами, но, невзирая на то, что у него всегда было достаточно презрения к каждому из них отдельности, все они в целом не могли не иметь на него влияния, и влияние это было роковым.

Чтобы пролить свет на довольно туманное представление, которое литераторы всех национальностей связывают со словом вкус, часто приходится возвращаться к первоначальному смыслу этого слова. Вкусовые наслаждения в собственном смысле - это то, что испытывает ребенок, которому мать дала румяный персик.

Думая о музыкальном искусстве, я вижу перед собой этого милого мальчика, который с такой радостью кусает свой персик. Скоро у него пропадет уже вкус ко всему свежему и сладкому. Едва только ему исполнится шестнадцать лет, как он с удовольствием будет пить пиво. Хоть пиво и терпко, хоть из-за своей горечи оно сначала даже может не понравиться, в нем есть острота. Моему школьнику, который только что играл в горелки, а сейчас с такой поспешностью просит налить ему пива, сладости показались бы приторными.

Пройдет еще несколько лет, и ему захочется не одного только пива: равнодушие, которое он испытывает к этим "безвкусным вещам", как он выражается, заставляет его заказывать себе немецкое блюдо Sauerkraut. Это чудное слово означает кислую капусту. Это уже нечто совсем непохожее на персик, приятный аромат которого доставляет такую радость трехлетнему ребенку. Чтобы завершить мое сравнение, позволю себе сослаться на более благородные имена: напомню, что друг Вольтера Фридрих Великий, достигнув преклонного возраста, до такой степени любил острые приправы, что для молодых французских офицеров, которые ездили на потсдамские парады, честь обедать за королевским столом превратилась в тяжелую повинность.

По мере того как человек стареет, он теряет вкус и к фруктам и к сладостям, которые составляли отраду его детских лет, и тянется ко всему острому и крепкому. Пить водку было бы сущим мучением для шестилетнего малыша, если бы он не гордился тем, что пьет ее из папиной рюмки.

Эта все растущая потребность в острых кушаньях, это равнодушие ко всему, что сладко и приятно на вкус,- вот, может быть, несколько грубое, но зато очень точное обозначение всех переворотов, происходивших в музыке с 1730 до 1823 года. Простую и приятную для слуха мелодию я сравниваю с ароматными и сладкими плодами, которые мы так любим в детстве. Гармония же, напротив, соответствует острым, терпким, приправленным соусами блюдам, в которых с годами чувствует потребность притупившийся вкус. Около 1730 года Лео^*, Винчи^**, Перголезе^*** создали в Неаполе самые нежные мотивы, самые сладостные мелодии, самые восхитительные кантилены, которые когда-либо услаждали человеческий слух.

^* (Автор восхитительной арии, ставшей столь знаменитой в анналах старинной музыки: "Misero pargoletto" из оперы "Демафон".)

^** (См. "Артаксеркс" Метастазио, шедевр Винчи.)

^*** (В патетическом жанре осталась непревзойденная ария: "Se cerca, se dice" из "Олимпиады". "Служанка-госпожа" - чудесная опера-буфф. Надо только написать к ней аккомпанемент, чтобы увлечь ею весь Париж. Вот в чем большое преимущество иностранцев: мотивы Перголезе не могут им показаться смешными из-за того, что они "вышли из моды".

Портреты наших дедов с их вышитыми кафтанами в стиле Людовика XV смешны; напротив, брыжи и вооружение наших предков времен Франциска I придают им почтенный вид на портретах, с которых они на нас взирают.)

Я опускаю исторические подробности: они могут отвлечь внимание читателя, и от этого может пострадать ясность, с которой я стремлюсь изложить ему мою точку зрения.

С 1730 до 1823 года музыкальная публика, подобно ребенку, который становится блестящим молодым человеком, а потом превращается в пресыщенного старца, неуклонно остывала к произведениям нежным и сладостным и начинала гоняться за крепостью и остротой. Можно сказать, что она пренебрегла персиками и их восхитительным ароматом, чтобы требовать от великих композиторов, призванных доставлять ей удовольствие, Sauerkraut, пряных соусов и киршвассеpa, расплачиваясь с ними за это славой. Надо признаться, что все эти сравнения не очень высокого стиля, но, по-моему, они достаточно ясны.

Эта революция, охватившая в летописях человеческого духа период в девяносто лет, прошла через несколько различных последовательных этапов. На чем она остановилась? Не знаю; мне известно только, что каждый из этих этапов (а продолжались они по двенадцать- пятнадцать лет, то есть почти столько же времени, сколько длится мода на великого композитора), так вот, каждый новый этап этой революции казался уже ее концом.

Вероятно, и сам я, подобно моим предшественникам, был также обманут собственными ощущениями, когда утверждал, что совершеннейшее сочетание античной мелодии с современной гармонией - это стиль "Танкреда". Меня обманул тот волшебник, который дарил меня самыми сильными наслаждениями в дни моей ранней молодости. Напротив, я несправедлив по отношению к "Сороке-воровке" и к "Отелло", в которых нет этой сладости и этого очарования, но зато больше остроты и крепости.

Прошу читателя не забывать об этом моем символе веры каждый раз, когда я буду пользоваться словами: восхитительный, превосходный, совершенный. В минуты холодного раздумья и почтения к людям равнодушным я хорошо понимаю, насколько смешны эти слова. Но я пользуюсь ими ради краткости.

Чтобы подчеркнуть особый оттенок в убеждениях, французы говорят: "Это патриот 89-го года". Я заявляю, что я россинист 1815 года. Это был год, когда в Италии больше всего восторгались стилем и музыкой "Танкреда"^*.

^* (Музыкальное произведение, как и литературное, может быть написано хорошим стилем и при VTOM иметь ничем не замечательные мысли и vice versa^**. Предпочитая стиль Россини, я, однако, нахожу Чимарозу более гениальным. Первый финал "Тайного брака" - само совершенство стиля и мысли.)

^** (Наоборот (лат.).)

Любитель музыки 1780 года, оказывающий вполне откровенно предпочтение стилю Паэзиелло и Чимарозы, нашел бы, вероятно, что и "Танкред" шумен и перегружен оркестровыми эффектами, то есть сказал бы о нем то же самое, что я говорю об "Отелло" и "Сороке-воровке".

Ни в коей мере не претендуя на беспристрастность, которая в искусстве и нелепа и невозможна, я беру на себя смелость провозгласить один принцип, который к тому же мне кажется вполне своевременным: я заявляю, что я пристрастен. Беспристрастность в искусстве - это все. равно, что рассудок в любви, удел холодных или едва затронутых чувством сердец. Так вот, я пристрастен, насколько порядочный писатель может быть пристрастным. Разница заключается в том, что я, например, никого не собираюсь вешать, даже Марию Вебера, автора "Фрейшюца", немецкой оперы, которая пользуется сейчас безумным успехом на берегах Одера и Шпрее.

Сторонник "Фрейшюца" увидит во мне славного малого, которому невозможно наскучить и у которого есть свои причины восхищаться простотою. Он применит ко мне фразу, которую я в соответствии с моим более или менее благородным происхождением хочу сделать более или менее красивой; пользуюсь ею, чтобы высказать свое мнение о людях, которых около 1750 года могла привести в восторг комическая опера Галуппи с ее длинными речитативами.

Мне кажется, что ясность изложения требует, чтобы я перечислил здесь имена чародеев, которые друг за другом проследовали по Италии, достигнув высшей ступени искусства и совершеннейшей красоты.

С появлением каждого нового гения разгорались ожесточенные и нескончаемые общие споры между сорокалетними людьми, которые видали лучшие времена, и двадцатилетней молодежью; ведь новый талант избирает всегда тот стиль (разумея под стилем соблюдение известных пропорций между мелодией и гармонией), который был в моде в момент его появления^*.

^* (Иметь вкус даже в литературе всегда значит наряжать свои мысли по последней моде лучшего общества. Г-н аббат Делиль имел прекрасный вкус в 1786 году.)

Вот перечень великих художников, именами которых пользовались, чтобы последовательно предавать анафеме их преемников.

¹ (Часто первые оперы композиторов остаются самыми лучшими. Музыкальный гений развивается очень рано; но нужно не меньше четырех - пяти лет для того, чтобы новый композитор заставил публику совершенно позабыть своего талантливого предшественника. По-моему, знаменитые композиторы, список которых я прилагаю, стали по-настоящему входить в моду годам к двадцати пяти.)

Ставить эти два великих имени рядом меня заставляем разделяющее их большое пространство, трудность чтения Моцарта с листа и презрение итальянцев к иностранным артистам; можно сказать, что Моцарт и Россини совместно дебютировали в Италии около 1812 года.

В наши дни есть композитор, который заставляет забыть автора "Танкреда". Это автор "Сороки-воровки", "Зельмиры", "Семирамиды", "Моисея", "Отелло"; это Россини^*.

^* (Вот точные даты жизни и смерти некоторых великих мастеров.

Алессандро Скарлатти родился в Мессине в 1650 году, умер в 1730 году. Это основоположник современной музыки. Бах - 1685-1750. Порпора родился в 1685 году, умер в 1767 году, Дуранте - 1663-1755 Лео - 1694 -1745. Галуппи - 1703-1785. Перголезе - 1704-1737. Гендель - 1684-1759. Винчи - 1705-1732. Гассе - 1705-1783. Иомелли - 1714-1774. Бенда умер в 1714 году. Гульельми - 1727-1804. Пиччини-1728-1800. Саккини - 1735-1786. Сарти - 1730-1802. Паэзиелло - 1741-1815. Анфосси - 1736-1775. Траэтта - 1738-1779. Цингарелли род. в 1752 году. Майр - 1760. Чимароза - 1754-1801. Моцарт - 1756-1792. Россини - 1791, Бетховен - 1772. Паэр - 1774. Павези - 1785. Моска - 1778. Дженерали - 1786. Морлаккн род. в 1788 году. Пачини род. в 1800 году. Караффа - 1793. Меркаданте - 1800. Крейцер из Вены, надежда немецкой школы, род. в 1800 году.)

Умоляю позволить мне еще одно сравнение.

Вообразите себе две величественные реки, истоки которых находятся в отдаленных друг от друга странах. Реки эти протекают по разным землям и, в конце концов, сливаются воедино; таковы Рона и Сона. Рона низвергается с Сен-Готардских ледников между Швейцарией и Италией, Истоки Соны на севере Франции. Рона стремительно пробегает узкую и живописную долину Вале; Сона орошает плодородные земли Бургундии. Наконец эти огромные водные потоки соединяются под стенами Лиона и образуют величественную и быструю реку, красивейшую реку Франции, которая так бурно проносится под аркадами моста Сент-Эспри и повергает в трепет самого храброго лодочника.

Такова история двух музыкальных школ: немецкой и итальянской. Они возникли в далеких друг от друга городах: в Дрездене и в Неаполе. Алессандро Скарлатти создал итальянскую школу, Бах создал немецкую^*.

^* (Я не собираюсь ограждать себя от критики.)

Возможно, что эти два больших потока, из которых каждый стремит свои мысли и свои наслаждения и которые в наши дни представлены Россини и Вебером, сольются в один и образуют одну школу. И, может быть, это знаменательное событие совершится на наших глазах и в Париже, который, несмотря на все свои строгости и всю свою цензуру, более чем когда-либо является столицей Европы^*.

^* (Надо было бы, правда, чтобы театр оперы-буфф был сколько-нибудь разумно организован. В 1823 году как будто задались тайной целью провалить его. Нас хотят утомить представлениями "Отелло", "Ромео" и "Танкреда"; нам не хватает г-жи Фодор и тенора.)

Случай поставил нас на месте слияния этих рек, на высоком мысу, который пока еще разделяет их величественные потоки. Поглядим же на последние гребни их огромных волн и на последние их водовороты, перед тем как эти реки сольются воедино.

С одной стороны - Россини, ставящий в Вене в 1823 году "Зельмиру", с другой - Мария Вебер, "Фрейшюц"^* которого в тот же день с триумфом исполнялся в Берлине.

^* ("Фрейшюц" ("Волшебный стрелок") - премьера оперы Вебера, состоялась в Берлине 18 июня 1821 года.)

В произведениях итальянской школы 1815 года и в опере "Танкред", которую, чтобы избежать в моих утверждениях всякой двусмысленности или неясности, я беру как пример того, что создала эта школа, аккомпанемент не мешает пению.

Россини нашел правильные пропорции в распределении гармонической светотени; они только слегка раздражают ухо, не утомляя его. Употребляя слово раздражать, я говорю языком физиологов. Опыт показывает, что слух наш (так по крайней мере обстоит дело в Европе) всегда испытывает потребность отдыхать на разрешенном аккорде. Все, что диссонирует, ему не нравится, его раздражает (проделайте сами опыт на фортепьяно) и вызывает потребность вернуться к разрешенному аккорду.