Глава XXXVIII. "Бьянка и Фальеро"

Мы видели, что Россини покинул Неаполь под свист публики ночью 4 октября 1819 года. 26 декабря того же года он поставил в Милане "Бьянку и Фальеро". Это несколько измененный сюжет "Графа Карманьолы", трагедии Мандзони^*. Действие происходит в Венеции. Совет Десяти приговаривает к смерти молодого генерала, которому не доверяет, потому что он победитель; но Фальеро любим Бьянкой, дочерью дожа. Г-жа Кампорези превосходно пела партию Бьянки; роль Фальеро исполняла г-жа Каролина Басси, единственная певица, которая несколько приближается к г-же Паста. Декорация, изображавшая зал Совета Десяти, была превосходна. Невозможно было без трепета видеть все великолепие этого огромного мрачного зала, обтянутого фиолетовым бархатом, где горят только несколько свечей в золоченых подсвечниках. Чувствовалось присутствие могущественного и неумолимого деспотизма. Наша нечувствительность или наша бедность могут говорить нам что угодно; хорошие декорации лучше всего усиливают действие драматической музыки: они помогают воображению сделать первые шаги в иллюзорный мир. Ничто так не располагает слушать музыку, как та легкая дрожь, которая охватывает вас, когда в театре Ла Скала поднимается занавес и величественные декорации привлекают к себе взгляд.

^* (Г-н Форьель, писатель с самым изысканным вкусом и притом человек умный, только что сделал отличный перевод "Графа Карманьолы" (1823 год). Дорого бы дали любители, чтобы иметь Шекспира, переведенного таким стилем! В "Графе Карманьоле" находится самая прекрасная ода, когда-либо написанная в XIX веке, во всяком случае на мой взгляд: I fratelll hanno ucciso i fratelli!^**)

^** (Братья убили братьев! (итал.))

Декорация зала Совета Десяти в "Бьянке и Фальеро" была шедевром г-на Санквирико. Что же касается самой партитуры Россини, то в ней не было ничего нового; композитору не аплодировали, его едва не освистали. Зрители были суровы; трудная ария, которую г-жа Кампорези спела с холодным совершенством, нисколько их не смягчила. Ария эта получила название арии гирлянды, потому что Бьянка исполняет ее с гирляндой в руке. Единственное, что в "Бьянке и Фальеро" было ново, так это квартет; но зато и этот номер и в особенности партия кларнета находятся в числе самых прекрасных откровений, которые когда-либо знали композиторы. Я смело это утверждаю, и во всяком случае, какова бы ни была истина, сейчас я в этом убежден: ни в "Отелло", ни в "Сороке-воровке" нет ничего, что может сравниться с этим квартетом; это вспышка гениальности, которая длится десять минут. В нем есть моцартовская нежность, хоть и нет глубокой грусти немецкого композитора. Я решительно заявляю, что этот квартет на уровне лучших мест "Танкреда" и "Sigillara".

Едва только этот квартет был написан, как его включили в музыку балета, ставившегося в том же театре. Таким образом, та же самая публика слушала его в течение полугода каждый вечер и не могла им насытиться; в эти минуты в зале всегда водворялось молчание.

Как только меня одолевают опасения, что в этой книге о музыке я что-нибудь преувеличил, мне достаточно пропеть кантилену из этого квартета, и ко мне сразу же возвращается храбрость; внутренний голос подсказывает мне: тем хуже для тех, кто этого не ощущает. Зачем же они взялись за книгу, которая написана не для них?